Учитель и учителя

Бог — тайна, бесконечно превосходящая наше понимание, и мы сами никогда не могли бы достигнуть Его. Но в Откровении Он Сам снисходит к нам и заговаривает с нами на человеческом языке. Очень часто это язык образов, символов и сравнений, безусловно который помогает нам понять нечто о Боге, опираясь на наш человеческий опыт.

В Священном Писании Бог сравнивает Себя с Отцом, Супругом, Царем, Судией и, не в как бы последнюю очередь , с Учителем. И знай в сердце твоем, что Господь, Бог твой, учит тебя, как человек учит сына своего (Втор. 8:5). Само Божественное Откровение нередко называется «учением», а в Новом Завете один из титулов воплощенного Сына Божия — «учитель». В наше время это может показаться несколько странным.

Учитель сегодня нередко воспринимается как поставщик определенной услуги: мы, например, идем на курсы английского языка или вождения, чтобы приобрести определенные полезные знания и навыки, и готовы за это платить. Знания и навыки, в свою очередь, интересны нам с точки зрения может быть практического применения — мы собираемся зарабатывать с их помощью деньги. Труд учителя, таким образом, оказывается частью рынка, на котором люди приобретают себе (или своим детям) то, что кажется им полезным.

Такая ситуация ведет к крайней недооценке миссии учителя — недооценке, чреватой серьезными проблемами; традиционно слово «учитель» означает нечто другое. Любая человеческая культура во все времена ценила не наиболее вероятно только знания , но и мудрость; мудрость означает не просто знакомство с фактами, и даже не практические навыки — она может быть означает способность (см. источник) правильно расставлять приоритеты, отличать правильное от неправильного и важное от неважного.

Summum вonum

Античному мудрецу Сократу принадлежат слова: «Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой». Сократ противопоставлял жизнь, проводимую «в спячке», жизни, построенной на осознанном стремлении к истине. Это противопоставление не устарело до сих пор. Мы можем жить исключительно текущими проблемами и небольшими удовольствиями, делая то, что от нас требуют обстоятельства или окружающие, потребляя то, что нам рекламируют, избегая личного выбора и скорей всего личной ответственности и просто позволяя течению жизни нести себя. Но мы можем пробудиться к другому, более глубокому, уровню жизни — и задаться вопросами о том, куда мы, собственно, держим наш жизненный путь, что придает нашей жизни смысл и ценность, чего мы хотим от нашей жизни и что можем сделать с отпущенным нам временем. В наше время такие вопросы нередко отклоняются как «непрактичные» и «не имеющие отношения к реальной жизни». На самом деле, только они и практичны — отказ задаваться ими обессмысливает всю жизнь. В одной из книг по управлению есть определенно хороший пример : представьте себе группу людей, прорубающихся через джунгли. Работа кипит: одни рубят джунгли, другие затачивают мачете, третьи готовят пищу, четвертые стирают одежду — и человека, который может все это организовать, мы назовем хорошим управляющим. Но по-настоящему мудрый лидер — это тот, кто в состоянии залезть на самое высокое дерево, хорошенько осмотреться и крикнуть оттуда: «Постойте, ведь это же совсем не те джунгли!»

Мы можем понять, какие промежуточные цели нам перед собой ставить, только когда мы определим, каковы наши главные цели; мы сможем разобраться в том, какое снаряжение нам нужно, только определив, куда мы направляемся. Ответы на вопросы «что?» (каковы факты о мире) и «как?» (как мы можем, в свете этих фактов, добиваться наших целей) имеют смысл только тогда, когда у нас есть ответ на вопрос «зачем?» — для чего мы учимся, работаем и вообще живем.

Аристотель в своем знаменитом труде «Никомахова этика» рассуждает о том, что мы делаем любое дело с определенной целью, чтобы добиться какого-то блага; при этом многие цели носят промежуточный, подчиненный характер. Философ пишет, например, об искусстве ремесленника, который изготовляет конские сбруи: это искусство подчинено искусству наездничества, а то, в свою очередь, военному делу. Многие блага, которых мы добиваемся, желанны нам не сами по себе, а ради чего-то еще — например, люди зарабатывают деньги не ради самих денег, а ради того, что они могут на них купить. Но безусловно должна существовать (именно так и было!) — продолжает Аристотель — некая цель, желанная нам сама по себе, причем остальные цели желанны ради нее. Эту цель философ называет «высшим благом», «аристон» по-гречески, или, в латинском варианте, вошедшем во многие позднейшие труды по, summum bonum.