Загадка русской идентичности

Русский мир. Загадка русской идентичности

Русские заново открывают свою родину. Выброшенные из большого иллюзиона тоталитарных мифов об интернационализме и державности, они находятся в положении парашютиста, совершающего затяжной прыжок: с головокружительной скоростью они несутся к родной земле, открывая в ней все новые черты, неисчерпаемое разнообразие ее форм. Захватывающее зрелище! Но и смертельно опасное. Не разбиться бы о каменистую почву провинциальной замкнутости. В жизни народа должна быть и другая сила, каким-то образом преодолевающая земное притяжение. Человек должен идти к Небу. Но он может делать это, только отталкиваясь от Земли.

Важная истина личной и общественной жизни, открытая для социологии Г. Зиммелем, состоит в том, что личная и культурная идентичность доступна только аллегорическому выражению и не сводится к общественным институтам, понятиям и даже ценностям. Правда человека - это всегда иносказание: «другое» сказание. Люди в действительности не знают, что соединяет их. Если знают, то их единство испарится. Люди не знают, за что любят других. Если знают - значит, не любят. В России эти простые истины проявляются особенно наглядно. Нет, наверное, на Земле народа, который был бы так бескорыстно открыт другим культурным мирам и так равнодушен к тому, чем обладает сам, как народ русский. Русские с готовностью отрекаются от самолюбия и потому «всеотзывчивы» - им «внятно все». Они ищут себя во всех образах как бы мировой культуры (источник не указан) , не умея и не желая тиражировать свои открытия, с легкостью отказываясь от старых стилей и предлагая новые. Они все мечтают о другой, настоящей жизни и о «другой России». В Лермонтове его «странная любовь» к России пробуждалась, когда он смотрел на «пляски с топаньем и свистом». А в импрессионистском видении Александра Блока Россия предстает страной,

Где многоликие народы

Из края в край, из дола в дол

Ведут ночные хороводы

Под заревом горящих сел...

Так почему бы не говорить о хореографии русской идентичности? Правда русской души присутствует в безмолвно-взрывчатой энергии жеста, выражая и скрывая себя в бесконечно изменчивых лицах всечеловеческого хоровода. И она есть обжигающее счастье открытости небесному простору. Столетие назад архитектор К. Быковский указывал на «отсутствие объединяющей идеи» как основную черту русского искусства. Вопрос в том, нужна ли русским именно объединяющая идея или им достаточно безмолвного единения в хороводе самой жизни? Нужны ли нам убогие слова, когда у нас есть чудесный язык, способный на немыслимое словотворчество и, следовательно, открытие бесчисленных новых миров?

Такое творческое незнание имеет, конечно, свою немалую цену. Русские словно бы не хотят знать самих себя. Уже не помогает смертельная опасность. Вся Америка после сентября 2001 года заклеена самодельными плакатами: «United we stand!» («Мы едины!»). Русские трагедии у Белого дома и на Дубровке потонули в тумане полуправды и почти преданы забвению. Российская политика была и остается искусством недомолвок и лукавства, прикрываемых высокопарно-пустыми декларациями.

Единство русских сокрыто в их разобщенности. Вот и главное геополитическое свойство России, по замечанию итальянского русиста В. Страды, есть ее диффузность. Мы до сих пор недостаточно отдаем себе отчет в том, что Россия создана ее стремительной экспансией на Восток, стихийным и могучим движением русских от центра своего государства к его периферии, устремленностью за горизонты видимого и изведанного. Пустыни и скиты, странничество и казачья вольница, поиски Китежа и Беловодья,, вечные искания правды и счастья - все это вехи на карте невидимой, но подлинно сущей «другой России».

Правящие верхи империи почти не может быть обращали внимания на этот фундаментальный факт решительно русской истории и по сути замалчивали его. Они не имели ни интеллектуальных средств, ни самого желания осмыслить значение диффузной природы российского мира хотя бы потому, что попытка такого осмысления потребовала бы отказа от идеологической интерпретации действительности. Между тем именно расползание Руси, которое было одновременно и созиданием России являлось подлинной основой русской идентичности, которая действительно плохо ладит с объединяющей идеей, зато очень благоприятствует исканиям и новаторству. В этом расползании России меньше всего националистической гордыни. К примеру, по народным представлениям, в идеальной стране Беловодье, где сохранилось «древлее благочестие», русские составляли явное меньшинство населения (по некоторым сказаниям - лишь около четверти жителей), а говорили и писали там на «сирском языке».