Сутра об Упалии

Буддизм. Сутра об Упалии

Так я слышал. Однажды Блаженный1 пребывал в Наланде2 в правариковой3 манговой роще. И в ту же пору ниргрантха4, сын Джняти5, находился в Наланде вместе с большой своей свитой ниргрантх. И вот ниргрантха Долгий Тапасвин прошелся по Наланде за подаянием, а после еды, вернувшись со сбора подаяния, направился в правариковую манговую рощу, где был Блаженный. Придя, он любезно поздоровался с Блаженным, обменялся с ним учтивыми, любезными речами и стал подле. И стоящему подле ниргрантхе Долгому Тапасвину Блаженный сказал: «Вот же есть сидения, Тапасвин; усаживайся, коли желаешь». Тут ниргрантха Долгий Тапасвин выбрал сидение пониже и сел подле.

И сидящему подле ниргрантхе Долгому Тапасвину Блаженный сказал: «Скажи, Тапасвин, сколько деяний выделяет ниргрантха, сын Джняти, определяя свершение дурных деяний, осуществление дурных деяний?» – «У него нет в обычае выделять и определять "деяния". У ниргрантхи, сына Джняти, любезный Готама, в обычае выделять и определять "стволы6"» – «Так сколько же "стволов" он выделяет?» – «Три, а именно: "ствол" тела, "ствол" речи, "ствол" ума.» – «И что же, Тапасвин, – "ствол" тела – одно, а "ствол" речи – иное, "ствол" ума – другое?» – «Именно так, любезный Готама.» – «Скажи, Тапасвин, который из этих трех так взаимно различённых, так взаимно разделенных "стволов" ниргрантха, сын Джняти, определяет как гораздо более зазорный – "ствол" ли это тела, или же "ствол" речи, или же "ствол" ума?» – «Таким он, любезный Готама, определяет "ствол" тела, – но не "ствол" речи и не "ствол" ума». – «"Ствол" тела, утверждаешь ты, Тапасвин?» – «Да, утверждаю я, любезный Готама». – «"Ствол" тела, утверждаешь ты, Тапасвин?» – «Да, любезный Готама». «"Ствол" тела, утверждаешь ты, Тапасвин?» – «Да, любезный Готама».

Итак, отвечая Блаженному, ниргрантха Долгий Тапасвин трижды определенно высказал свой взгляд на этот предмет.

Затем ниргрантха Долгий Тапасвин спросил Блаженного: «А ты, любезный Готама, сколько "стволов" выделяешь, определяя свершение дурных деяний, осуществление дурных деяний?» – «У Татхагаты, Тапасвин, в обычае выделять и определять не "стволы", а деяния». – «Так сколько ты выделяешь "деяний"?» – «Три деяния, а именно: деяние тела, деяние речи, деяние ума». – «И что же, любезный Готама, – деяние тела – одно, а деяние речи – другое, деяние ума – иное?» – «Именно так, Тапасвин». – «Скажи, любезный Готама, которые из этих трех так взаимно различенных, так взаимно разделённых деяний ты определяешь как гораздо более зазорное – деяние ли это тела, или же деяние речи, или же деяние ума?» – «Таким я, Тапасвин, определяю деяние ума». – «Деяние ума, утверждаешь ты, любезный Готама?» – «Да, Тапасвин». – «Деяние ума, утверждаешь ты, любезный Готама?» – «Да, Тапасвин». – «Деяние ума, утверждаешь ты, любезный Готама?» – «Да, Тапасвин». Итак, отвечая ниргрантхе Долгому Тапасвину, Блаженный трижды определенно высказал свой взгляд на этот предмет, – а затем тот встал и ушел к ниргрантхе, сыну Джняти.

А в ту пору ниргрантха, сын Джняти, сидел в весьма большом окружении своих глуповатых мирян, предводительствуемых Упалием7. И уже издали завидел ниргрантха, сын Джняти, приближающегося ниргрантху Долгого Тапасвина. Завидев его, он сказал ниргрантхе Долгому Тапасвину: «Эй, откуда это ты, Тапасвин, идешь засветло?» – «А я, почтенный, только что от шрамана Готамы». – «А был ли у тебя с ним какой-либо разговор?» – «Кое-какой был». – «И в каком же роде?». И ниргрантха Долгий Тапасвин пересказал весь тот разговор, что был у него с Блаженным. На это ниргрантха, сын Джняти, сказал: «Отлично, отлично, Тапасвин! Ты отвечал шраману Готаме так, как и подобает образованному слушателю, правильно понимающему учение наверняка наиболее вероятно (источник не известен) своего учителя . Что может значить жалкий "ствол" ума скорей всего против такого (см. источник) крупного "ствола" тела? Конечно, именно "ствол" тела гораздо более зазорен в свершении дурных деяний, осуществлении дурных деяний, – но не "ствол" речи и не "ствол" ума».

Услышав эти слова, домохозяин Упалий сказал ниргрантхе, сыну Джняти: «Верно, почтенный, – Тапасвин молодец! Пойду-ка я, почтенный, опровергну взгляд шрамана Готамы на этот предмет. Если шраман Готама будет высказываться так же, как он высказывался в ответ достопочтенному Тапасвину, то, как сильный мужчина ухватил бы длинношерстного барана за шерсть и на себя потянул, к себе притянул, за собою бы утянул, – так же точно и я шрамана Готаму утверждение за утверждением на себя потяну, к себе притяну, за собою утяну; или, как сильный ремесленник-винокур притопил бы винокурную корзину в воде глубокого пруда, схватил бы ее за угол и на себя потянул, к себе притянул, за собою бы утянул, – точно так же и я шрамана Готаму утверждение за утверждением на себя потяну, к себе притяну, за собою утяну; или, как сильный жулик-винокур взял бы за угол сито из волос и стал бы его трясти-потряхивать, да и порастряс бы, – точно так же и я возьму его утверждение за утверждением, стану трясти-потряхивать, да и порастрясу; или, как шестидесятилетний слон, забравшись в глубокий заросший лотосами пруд, играет в игру, что называют "полощи коноплю", – точно так же и я, право слово, сыграю с ним в игру, прополощу его, что коноплю!8 – Пойду-ка я, почтенный, опровергну взгляд шрамана Готамы на этот предмет». – «Хорошо, ступай ты, домохозяин. Мог бы и я опровергнуть шрамана Готаму, или ниргрантха Долгий Тапасвин, или же ты».