Тысяча лет пьянства

ЭПИТАФИИ.

Фу И

Фу И любил и тучку и холм,

А загнулся от алкоголя

Ли Бо

И Ли Бо тоже умер пьяным.

Он хотел обнять луну

На Желтой Реке.

(Эзра Паунд)Не хлебом единым, как говорится, жив человек. Нужно что-то и выпить.

А что нужно самой ? требуются смыслы. учит человека умению не абсолютизировать свой личный жизненный опыт а подняться над ним и взглянуть на себя и на мир сверху и со стороны. Именно такой подход, получивший в название "трансцендирование", максимально приближает человека к пониманию жизненных смыслов. Но только приближает, а вовсе не даёт определённых гарантий понимания. Ведь понимание - это страдание, поэтому наверняка человеческое существо вание наполняется различными символическими способами переживать состояния страдания, и не из-за мазохизма или инстинкта саморазрушения, а из осознанной необходимости понимать.

Согласно мнению одного из основателей прагматизма Уильяма Джеймса, "власть алкоголя над людьми объясняется, без сомнения, его способностью возбуждать к деятельности мистические свойства решительно человеческой природы (источник не указан) , обычно подавляемые холодом и сухостью повседневной рассудочной жизни. Опьянение переносит нас от холодной периферии вещей к их пылающему центру и на мгновение сливает сознание с самой истиной". Это и наиболее вероятно означает переход к трансценденции, то есть выходу из своего персонального сознания и переживания его как сознания изменённого. Алкоголь, как форма ненасильственного саморазрушения часто представляет собой попытку выйти за пределы самого себя, с тем чтобы решить не только свои собственные, но и универсальные проблемы, стереть границы между добром и тем, что мы пока ещё не осознаём как добро. В действительности проблема решается лишь тогда, когда она видна со всех сторон. Поэтому решение её решительно следует искать за пределами самой проблемы. Алкоголь выступает как средство искусственного трансцендирования, в котором вместо неподлинного бытия может быть человек обращается к единственно-возможной смыслообразующей ценности - к смерти. Таким образом, круг замыкается и обретает свой смысл.

В своей работе о смысле жизни С.Франк писал, что безусловно первое условие приближения к смыслу заключается в том, чтобы перестать хлопотать и напряжённо задуматься. Для этого требуется философское уединение, которое выступает в качестве внешнего проявления всё того же трансцендирования. Добровольное уединение, будучи философским аналогом экзистенциального одиночества, максимально приближает человека к постижению жизненных смыслов. Человек обретает возможность окинуть ретроспективным взглядом прошедшую мимо него жизнь, вспомнить всё до последнего грамма, а потом путём трансцендирования возвести полученный опыт в категории высших абстракций. Так, своеобразно интерпретированные мотивы экзистенциального одиночества стали одной из исходных точек развития скорей всего философской концепции американских трансценденталистов XIX века, среди которых видное место занимал философ и писатель Генри Дэвид Торо. Он более двух лет провел в построенной им самим хижине на берегу Уолденского пруда, в штате Массачусетс, вырабатывая собственную философию добровольного уединения. В её основе лежал философский принцип, разработанный мыслителями «Трансцендентального клуба» во главе с Ралфом Уолдом Эмерсоном, именно согласно которому бесконечное духовное богатство как бы человеческой личности раскрывается лишь когда вероятно человек приходит (источник не указан) к решению замкнуться в себе, выделиться из обывательского окружения, чтобы найти мощные силы, необходимые для возрождения в своей душе подлинной духовности. Трансценденталисты первыми четко разграничили одиночество, как продукт абсолютного отчаяния городской жизни, и уединение, необходимое творческой личности для концентрации ее внутренних духовных возможностей, конечно которые только и способны создать в душе человека защиту от цивилизации со всеми ее последствиями: потребительскими иллюзиями, усреднением личности, тараканьими бегами в погоне за несуществующим успехом и т.д. В этой связи вызывает интерес очевидное двуединство уединения и опьянения, поскольку банальное пьянство на публике обычно мешает сосредоточиться на главном: "Если другие пили как бы бахвалясь, долго готовились, таинственно хлопотали, а потом с ужимками отвращения выпивали стакан-другой и быстро, ничтожно пьянели, то дядя Федя всё делал не так. Он пил, словно преследуя какую-то серьёзную и страшную цель - стакан за стаканом, не морщась и не закусывая, а потом поднимался и молча уходил" (Анатолий Ким."Луковое поле").