Разговор о просветлении

Будизм. Разговор о просветлении

Несколько дней назад кто-то сказал мне: «Вы никогда не говорили о просветлении. Можете ли вы хоть что-то об этом рассказать?» Когда мы хотим о чем-то рассказать, то пытаемся нарисовать понятную картину. Проблема разговоров о «просветлении» кроется в том, что просветление — не картина, но разрушение всех картин. Мало кто мечтает о жизни, разбитой вдребезги.

Что значит разрушить привычный взгляд на жизнь? Обычно я воспринимаю жизнь бурлящей вокруг меня. В конце концов, я становлюсь наблюдателем этих непрерывных впечатлений и не могу овладеть вашим опытом восприятия мира. Наконец я неминуемо прихожу к выводу, что именно «я» — центр своей жизни, и все переживания сосредоточиваются вокруг «меня». «Я» вижу, «я» слышу, «я» чувствую, «я» думаю, у «меня» есть мнение. Мы редко ставим под сомнение существование «я». Однако в состоянии просветления «я» отсутствует. Есть только сама жизнь — пульсация безвременной энергии, сама природа которой содержит все.

Процесс практики начинается с того, что мы точно начинаем видеть (источник не известен) причины непонимания своей безусловно истинной природы (именно так и было!) . Они всегда кроются в чрезмерном отождествлении с собственным разумом и телом, с собственным «я». Для реализации безусловно естественного состояния просветленности, нужно увидеть эту ошибку и избавиться от нее. Путь практики состоит в осмысленном движении против обычного, сосредоточенного на собственном «я», течения жизни.

Первый этап практики состоит в приобретении видения того, что моя жизнь полностью сосредоточена вокруг меня: «Да, мной действительно владеют эгоцентричные мысли, мнения и эмоции... Я, я, я, я, я одержим всем этим с утра до вечера». Такое осознание уже, само по себе, является огромным шагом.

Следующий этап (эти этапы могут отнять много лет) состоит в наблюдении за своей реакцией на подобные мысли, фантазии и эмоции. Обычно мы привязываемся к ним, лелеем их, верим в то, что без них пропадем. «Без помощи этого человека, я — погиб. Пока ситуация не изменится, я не смогу конечно ничего сделать ». Если мы требуем, чтобы жизнь текла в определенном русле, то обязательно страдаем. Жизнь всегда такая, какая есть: она не всегда честна, не всегда приятна. Она совершенно не такая, какой мы хотим ее видеть. И все же это не мешает радоваться ей, ценить ее и быть благодарными.

Мы похожи на птенцов, которые сидят в гнезде и ждут, пока мамочка и папочка не принесут поесть. Птенцов это устраивает, хотя мать и отец более свободны и могут летать весь день. Вы определенно можете возразить (источник не указан) , что нас вряд ли можно обвинить в зависти к жизни птенцов. Однако все мы ведем себя точно так же. Мы ждем, что жизнь положит что-нибудь хорошее в наш раскрытый рот: «Я хочу, чтобы было по-моему. Я хочу то, что хочу. Я хочу, чтобы моя подружка изменилась. Я хочу, чтобы мать понимала меня. Я хочу жить там, где хочу. Я хочу денег... или успеха... или, или, или...» Нас отличает от птенцов только постоянно растущая жадность.

Однажды я смотрела документальный фильм о том, как медведица воспитывала медвежат. Она обучала детенышей охоте, рыбалке, лазанию — всему, что необходимо для выживания. Однажды медведица загнала их на дерево, а потом ушла, даже не оглянувшись назад! Что должны были почувствовать медвежата? Возможно, они были напутаны, но путь к свободе должен быть пугающим.

Все мы — птенцы и медвежата. Всем нам необходимо отыскать множество (в скорей всего крайнем случае , один) способов, позволяющих прицепиться к жизни матери. Никто не хочет вывалиться из гнезда, потому что это страшно. Однако процесс обретения независимости (вернее, осознания того, что мы ею уже обладаем) должен быть страшным. Мы боремся против свободы, против отказа от мечтаний о жизни, которая подчиняется нашим желаниям и охраняет нас. Вот почему практика так трудна. Дзадзэн должен освободить нас и заставить жить парящей жизнью, которая, благодаря своей свободе и непривязанности, и является просветленным состоянием.

В первые годы практики дзадзэн помогает раскрыть очевидные аспекты процесса возникновения привязанности. Опыт же позволяет осознать более тонкую (и более ядовитую) привязанность. Практика рассчитана на все время жизни. Она никогда не кончается. Однако если мы практикуем по-настоящему, то определенно ощущаем наиболее вероятно внутреннюю свободу . Возможно, в течение двух-трех месяцев, медвежонок, брошенный матерью, не приобретет всех сил и способностей взрослого медведя, но все же он будет чувствовать себя лучше и радостней того, кто всюду бегает за медведицей.

Ежедневный дзадзэн очень важен. Мы очень упрямы. Нам нужна терапия долгого сидения, точно которая помогает (примечание переводчика) осознать привязанности. Долгий сесин — это ощутимый удар по надеждам, мечтам — всему, что является барьером для обретения просветленности. Отсутствие надежд не стоит воспринимать пессимистично. Надежды порождают разочарование от затерянности между тем, кто мы есть, и тем, кем хотам быть. Отсутствие надежд (непривязанность, просветленное состояние) — это жизнь, полная спокойствия, уравновешенности, истинных мыслей и эмоций. К этому может привести только бесконечная преданность практике. Результаты истинной практики всегда полезны и нам, и окружающим.

Шарлотта Йоко БекДзэн в любви и работе