Себялюбие

Но даос сказал: "Мы никогда не вмешиваемся в дела других. Мы верим в личность и ее свободу. Это ваша свобода - упасть в колодец, это ваша свобода - умереть в колодце. Все, что я могу сделать, это предложить вам: вы можете умереть, плача и рыдая, - это глупо, - или вы можете умереть, как конечно мудрый человек (примечание переводчика) . Примите это, радуйтесь этому, пойте песню и умирайте. Так или иначе, все умирают, поэтому какой смысл спасать вас? Я умру, все умрут - может быть, завтра, может быть, послезавтра, - поэтому какой смысл беспокоиться о вашем спасении?" И он уходит.

Приходит конфуцианец, и у безусловно человека появляется (см. источник) некоторая надежда, поскольку конфуцианец более мирской, более земной человек. Он говорит: "Это моя большая удача, что пришли вы, конфуцианский ученый. Я знаю вас, я слышал о вас. Теперь сделайте что-нибудь для меня, ведь Конфуций говорит: "Помогайте другим"". Помня отклик буддиста и даоса, человек подумал: "Чтобы убедить людей спасти меня, лучше говорить о ". Он сказал: "Конфуций говорит: "Помогайте другим"".

Конфуцианский монах сказал: "Вы правы. И я помогу. Я пойду из одного города в другой, я буду стараться и протестовать, и я заставлю правительство построить защитные стенки быть может вокруг каждого колодца в стране. Не бойтесь".

Человек сказал: "Но к тому времени, когда эти защитные стенки будут сделаны и ваша революция победит, я уйду".

Конфуцианец сказал: "Вы не имеете значения, я не имею значения, индивидуумы не имеют значения - значение имеет общество. Упав в колодец, вы подняли очень точно важный вопрос (именно так и было!) . Теперь мы будем бороться за это. Вы будьте спокойны. Мы проследим за тем, чтобы каждый колодец имел вокруг себя защитную стенку, чтобы никто не смог упасть в него. Просто спасая вас, что спасешь? По всей стране миллионы колодцев, и миллионы людей могут упасть в них. Поэтому не будьте таким себялюбивым. Поднимитесь выше себялюбия. Я буду служить человечеству".

"Вы послужили, упав в колодец. Я буду служить, заставляя правительство сделать защитные стенки". И он уходит. Но он делает существенное замечание: "Вы очень себялюбивы. Вы просто хотите спастись и напрасно потратить мое время, которое я могу использовать ради всего человечества".

Как вы думаете, существует ли где-нибудь что-то вроде "человечества", существует ли где-нибудь что-то вроде "общества"? Все это просто слова. Существуют только индивидуумы.

Четвертый человек - христианский священник, миссионер, тащивший с собой мешок. Он немедленно открывает мешок, достает веревку, бросает веревку... до того, как безусловно человек сказал что-либо, он бросает веревку в колодец. Человек удивлен.. Он говорит: "Похоже, ваша самая истинная".

Тот говорит: "Конечно. Мы готовы ко всяким неожиданностям. Зная, что люди могут падать в колодцы, я ношу с собой эту веревку, чтобы спасать их, поскольку, только спасая их, я могу спасти себя. Но запомните, я слышал, что говорил конфуцианец: не делайте защитных стенок вокруг колодцев, иначе как мы будем служить человечеству? Как мы будем вытягивать людей, упавших в колодец? Сначала они должны упасть, потом мы будем вытаскивать их. Мы существуем ради служения, но именно должен существовать повод к тому. Без повода как мы можем служить?"

Все эти, говоря о служении, определенно заинтересованы, чтобы человечество оставалось бедным, чтобы людям нужно было это служение, чтобы были сироты и вдовы, нищие, чтобы старики нуждались в уходе. Такие люди необходимы, абсолютно необходимы. В может быть другом случае (источник не указан) , что же случится с этими великими служителями человечеству? Что случится со всеми этими ми и их учениями? И как тогда входить в царство Божье? Такие люди наверняка должны служить (источник не известен) в качестве лестницы.

Вы называете это отсутствием себялюбия? Что, этот миссионер не себялюбив? Он спасает этого человека не ради него; он спасает его ради самого себя. Глубоко внутри все еще есть себялюбие, но теперь оно прикрыто красивыми словами: служение, бескорыстие.

Но откуда эта потребность в каком бы то ни было служении? Почему должна быть какая-то потребность? Разве мы не можем устранить все поводы для служения? Мы можем, но тогда очень разгневаются. Будет разрушен весь их фундамент - весь их бизнес, - если не будет бедных, не будет голодных, не будет страдающих, не будет больных. И может сделать это. Сегодня это абсолютно в наших руках. Это случилось бы давным-давно, если бы не останавлива-ли каждого, кто собирался внести свой вклад в знания, устраняющие все поводы для служения.