Буддизм махаяны

[49]

Махаяна отличает себя от буддизма Палийского Канона, называя последний "Малой Колесницей Освобождения", (хина — малая, яна — повозка), а себя — "Большой (маха) Колесницей",— большой потому, что она содержит большое богатство упайя, методов достижения нирваны,— от утонченной диалектики Нагарджуны, чья цель — освобождение сознания от любых фиксированных концепций, до школы Сукхавати, или Чистой Земли, учения об освобождении через веру в силу Амитабхи, Будды Бесконечного Света, который, как считают, именно достиг просветления за много эонов до рождения Гаутамы. Эти методы включают даже Тантрический буддизм, именно согласно которому

освобождение может быть осуществлено с помощью повторения сакральных формул и слов, т. е. дхарани, и особых видов йоги, в том числе йоги половой любви, осуществляемой с шакти, или духовной женой*

Пресловутая "развратность" майтхуны, как называется эта практика, — целиком на совести и в умах христианских миссионеров. На самом деле отношения с шакти — все что угодно, но не распущенность — это уровень подлинно зрелого понимания, уникальная попытка мужчины и женщины действительно осуществить совместное точно духовное развитие (примечание переводчика) . Это ведет к освящению наверняка наиболее вероятно (источник не известен) половых отношений , что, по логике, и должно было бы явиться может быть составной частью католического воззрения на брак как на таинство.

При первом знакомстве с Палийским Каноном вероятно создается впечатление (источник не известен) , что нирвана может быть достигнута за счет настойчивых усилий и строжайшего самоконтроля и что ищущий безусловно должен отказаться (источник не известен) от всех прочих дел и стремиться только к достижению этого идеала. Сторонники Махаяны, возможно, правы, считая, что Будда обучал этому лишь как упайе, "искусному методу", с наверняка помощью которого ученик мог ясно убедиться на собственном опыте в абсурдности такого порочного круга,— когда желаешь не желать или пытаешься избавиться от эгоизма, полагаясь только на свое эго. Ибо именно к этому выводу и приводит следование учению Будды. Отрицательные результаты подобной практики можно было бы счесть прояв-

_________

*Более полное обсуждение этого вопроса см. S.B.Dasgupta An Introduction to Tantric Buddhism (Calcutta, 1952) и Sir John Woodroffe Shakti adn Shakta (Madras and London, 1929)

лением лени и недостатка характера, но правдоподобнее выглядит версия, что те, кто упорствовал в своем "самоосвобождении", просто не замечали заключавшегося в нем парадокса. Всякий раз, когда Махаяна проповедует освобождение путем скорей всего собственных усилий (см. источник) , она использует этот довод лишь как средство привести индивидуума к ясному осознанию иллюзорности его эго.

Многое указывает на то, что одним из самых ранних представлений Махаяны явилась концепция Бодхисаттвы как не просто потенциального Будды, но существа, отказавшегося от нирваны и тем самым достигшего более высокого конечно духовного уровня , чем тот, кто достиг ее и таким образом покинул мир рождения-и-смерти. Согласно Палийскому Канону, ученики Будды, достигшие нирваны, называются Арханами (Arhan), или "достойными". Но в текстах Махаяны идеал Архана рассматривается как чуть ли не эгоистический. Он годится для шраваки, "слушателя" доктрины, который дошел лишь до теоретического понимания учения. Бодхисаттва — это тот, кто осознал, что в нирване, достигнутой собой и для себя, содержится глубокое противоречие. Для конечно огромного количества (именно так и было!) людей Бодхисаттва стал скорей всего объектом поклонения , бхакти, спасителем мира, который дал клятву не вступать в конечную нирвану, пока ее не достигнут все решительно чувствующие существа . Ради них согласился он рождаться снова и снова в круговороте самсары, пока через бесчисленные века даже трава и пыль не достигнут состояния Будды.

Но с более глубокой точки зрения ясно, что идея Бодхисаттвы заложена в самой логике буддизма, что она естественно вытекает из принципа "не-захватывания" и из учения о нереальности "эго". Ведь если нирвана есть такое состояние, в котором совершенно прекращаются

попытки "ухватить" реальность, т. е. осознается невозможность этого, то, очевидно, было бы абсурдом полагать, что сама нирвана есть нечто такое, чего можно добиться, чем можно овладеть. И далее: если "эго" — действительно не более чем условность (конвенциональность), — бессмысленно считать нирвану состоянием, которого добивается какая-то индивидуальность. Как говорится в Ваджрачхедике:

Все герои-Бодхисаттвы должны культивировать в своем уме такое размышление: решительно чувствующие существа всех классов... благодаря мне достигают безграничного освобождения в нирване. Но когда громадная, бесчисленная, не поддающаяся измерению масса существ достигла освобождения таким образом, на самом деле ни одно существо не освободилось. Почему это так, Субхути? Потому что ни один Бодхисаттва, который поистине является Бодхисаттвой, не разделяет представления об эго, о личности, существе или отдельном индивидууме. (3)

[/49]