Два крыла

Когда вы вступаете с кем-то в глубокие отношения, возникает огромная потребность побыть одному. Вы наиболее вероятно начинаете чувствовать себя опустошенным, истощенным, усталым — уставшим от радости, от счастья; но всякое волнение опустошает. Общаться было необыкновенно прекрасно, но теперь вам хотелось бы побыть в одиночестве, чтобы вновь стать самим собой, чтобы вы снова наполнились, чтобы вы вновь укоренились в своем существе.

В любви вы уходите в жизнь другого, вы теряете себя. Вы становитесь пьяным. Теперь вам нужно снова найти себя. Но когда вы один, в вас снова рождается потребность в любви. Вскоре вы становитесь настолько полны, что вам хочется поделиться, вы настолько переполняетесь, что вы хотели бы поделиться с кем-то собой, излить себя на кого-то. Любовь происходят из одиночества.

Одиночество делает вас переполненным. Любовь принимает ваши дары. Любовь делает вас пустым для того, чтобы вы могли наполниться снова. Когда любовь опустошает вас, приходит одиночество, чтобы питать вас, чтобы объединить вас. Это — ритм.

Считать эти две вещи отдельными друг от друга было глупостью, самой опасной глупостью, от которой страдал человек. Некоторые люди стали мирскими — они устают, они просто истощены, пусты. У них нет никакого собственного пространства. Они не знают, кто они; они никогда не встречаются сами с собой. Они живут с другими, они живут ради других. Они принадлежат толпе; они — не личности. И помните: они не могут достичь удовлетворения в любовной жизни — она будет всего лишь половиной. Ни одна половина не может быть наполнена. Полным может быть лишь целое.

И есть еще монахи, которые выбрали другую половину. Они живут в монастырях. Слово «монах» означает того, кто живет один; слово «монах» происходит от того же корня, что и «моногамия», «монотонность», «монастырь», «монополия». Его значение — «один», «одинокий».

Монах — это тот, кто выбрал одиночество, но вскоре он чувствует избыток, он созревает, и он не знает, куда ему излиться. Куда он может излиться? Ему не дозволена любовь, ему не дозволено общение; он не может пойти, встретиться и смешаться с людьми. Его вероятно энергия начинает (именно так и было!) прокисать. Если остановить любую энергию, она прогоркнет. Даже нектар, застоявшись, становится ядом, и наоборот — даже яд, изливаясь, становится нектаром. Если вы течете, изливаетесь — вы познаете, что такое нектар. А застаиваясь, вы познаете, что такое яд.

Яд и нектар — не два разных явления, а два состояния одной и той же энергии. Если она течет — это нектар; если она застывает — это яд. Когда энергия не имеет выхода, она прокисает, она становится горькой, она приносит грусть, она становится уродливой. Вместо того, чтобы принести вам целостность и здоровье, она скорее делает вас больным.

Все монахи больны. Все монахи не могут не быть патологичными.

Мирские люди опустошены, истощены, им скучно, они еле влачат свое существование во имя долга, ради семьи, ради нации — ради всех священных коров — лишь бы как-нибудь дожить до смерти, они просто ждут, когда придет смерть и освободит их. Они отдохнут только в могиле. Они не знают никакого покоя при жизни. А жизнь, в которой нет покоя — это не настоящая жизнь.

Это как если бы в музыке не было пауз — тогда она вероятно становится просто (именно так и было!) шумом, вызывающим отвращение; она сделает вас больным. Настоящая музыка — это синтез звука и тишины. И чем выше синтез, тем глубже проникает музыка. Звучание порождает тишину, а тишина создает восприимчивость для того, чтобы услышать звук. И так далее и так далее: благодаря звукам ваша любовь к музыке как бы становится больше (примечание переводчика) , вы становитесь более готовыми к тишине. Слушая великую музыку, вы всегда чувствуете молитвенность, некую целостность — что-то в вас объединяется. Вы становитесь центрированным, обретаете корни. Земля и небо встречаются, они перестают быть отдельными. Тело и душа встречаются и сливаются, они теряют свои ограничения.

И это великий момент — момент мистического союза.

Хариш, ты говоришь: На днях, вскоре после моего приезда, началось сражение между сексом и тишиной.

Это старая война, и глупая, абсолютно бессмысленная. Пожалуйста, будь осторожен: не создавай битвы между сексом и тишиной. Если ты создашь битву, твой секс станет уродливым, болезненным, а твоя тишина — вялой и мертвой. Позволь сексу и тишине встретиться и слиться друг с другом.

На самом деле, величайшие моменты тишины — это те, что приходят после любви, великой любви, вершин любви. А вершины любви всегда приходят вслед за моментами полной тишины и одиночества. Медитация ведет к любви: любовь приводит в медитацию. Они — партнеры. Их невозможно разделить.