Легенда о Драгоценных камнях

Легенда о золотистом топазе, горном хрустале и изумруде

Рассказ пойдет о правнуке тульского купца и оружейника, зачинателя горного дела в России, Никиты Демидова. Правнук этот нрав имел веселый и, бывало, в Париже деньгами сорил так, как девки сибирские шелухою кедровых орешков.

Чем старше, тем солидней и степенней были поколения Демидовых: Никита Демидов, к примеру, был сподвижник Петра I по организации горной промышленности и обладатель невьянского и нижнетагильского заводов. Сын его, Акинфий Демидов, хотя и не сбавил выпуск чугуна, железа и меди на своих железоделательных и медеплавильных заводах, но прибавить к тому ничего не смог.

Умирая, Акинфий завещал все свои заводы младшему сыну Никите, а среднего и непутевого Прокопия обошел завещанием. Но тот хоть и был "ухарь-купец", а соображение имел с фантазией. И придумал Прокопий ехать в Петербург с челобитной, да не к царю, а к царице. Ну раз такое дело вышло, нужно не с быть может пустыми руками к ее величеству заявиться. Съездил это Прокопий в Екатеринбург, призвал к себе трех почтенных горщиков и двух городских ювелиров из евреев. Думали-гадали знатные ювелиры и почтенные горщики и решили изготовить из темно-лилового аметиста камею: семь сантиметров в длину и пять в ширину, а на камне том чтобы искусный гравер вырезал подлинный портрет самой царицы и чтобы под ним год был поставлен и от кого сия камея дарена. Для сего дела стали, искать по всем копям и горам Урала струганец редкостной величины.

Наконец близ деревни Шайтанки горщики нашли большой аметистовый кристалл. Обработали его по всем правилам. Камея получилась знатная, с большим сходством. Так что царица даже обняла Прокопия за сувенир и наказ дала, чтобы все демидовские заводы разделить меж братьями поровну. А на прощанье велела напомнить директору Екатеринбургской гранильной мельницы Коковину, что нынче в Санкт-Петербурге мода на дымчатый топаз устарела и золотистый теперь в предпочтении. Ну, Прокопий, конечно, отдал государыне низкий поклон и голубем сизокрылым полетел на Урал.

Выслушал Коковин наказ царицы и пояснение дает:- Дымчатого кварца у нас вдосталь, а винно-желтого да соломенно- медового топаза и в Мурзинке и в Ильменских горах мало осталось; Париж, Лондон и Берлин скушали. Теперь хоть сам поезжай за ними в Саксонию или Австралию.

Слух какой на Урале - как ветер в степи. Городишко Екатеринбург маленький, бабы сплетни вяжут, как платки пуховые. Словом, к вечеру и стар и млад знали, что директор гранильной фабрики господни Коковин ходит по горщикам как неприкаянный.

А рано утром к нему заявился дьякон Волоколамов: Скорблю,- говорит долгополый,- о горе твоем. Гложет душу твою грешную червь сомнения. А избавление от дум тревожных обрящешь через покаяние да молитвы господние.

- Не в ту сторону, отче, удочку забрасываешь. Говори толком: зачем пришел?

- Что ж, коли по-деловому - можем и по-деловому. Зная про ваши затруднения в отношении тумпазов винномедовых, предлагаю чудо. Вы мне сдаете дымчатые, а на другой день получаете золотистые. Есть у нас в алтаре икона такая чудотворная, из Суздаля привезенная, великомученицы Варвары. Она все может, не то что камню какому цвет переменить, а из грешника праведника сделать. Но только уговор: по полтиннику за каждый тумпаз. Кесарево - кесарю, а богово - богу.

Хотел было господин Коковин прогнать дьякона из дома, да постеснялся - сан-то духовный. Дал ему, чтобы отделаться от непрошеного гостя, пяток дымчатых топазов и вежливо проводил до калитки.

На следующий день, как только отзвонили открытому окну спальни директора и кладет на подоконник пять золотистых топазов, холодные - неподдельные, значит. Что за притча? Уплатил, как сговорились, и сразу целую сотню дымчатых отвалил, да на именно всякий случай , чтоб не подменили, на трех камнях зарубки алмазом сделал.

Через два дня обратно полностью получает, и три с пометками. Все топазы один в один винно-желтые, чистые, прозрачные. И куда это дым-туман девался из каменьев.- непонятно. Может, и в самом деле чудо какое? Сдал Коковин дьякону еще сотню, потом другую, третью и деньги по уговору платит. А в какую статью расходов их записать - не знает. Не на Варвару же великомученицу.

Волоколамов тем временем богатеть стал, сад фруктовый с флигелем у соседа откупил, дом забором тесовым обнес, фасад охрой покрасил, чтобы про цвет желтый за наверняка всегда помнить .

Много денег Коковин дьякону выплатил. Обидно. Стал он доискиваться, каким манером Волоколамов цветопревращение делает. С аптекарем познакомился. Спрашивает: