сон интеллекта

Более десяти лет назад Дж. Сорос высказап тревогу по поводу ситуации в либеральном обществе в одной из своих печатаных работ (1) Надо сказать, что финансовый магнат такие заявления делал и раньше. Но то, что указанная книга вышла на русском языке да еще после кризиса 1998 г, привлекло к ней особенное внимание . Нет нужды напоминать (об этом сегодня твердят на каждом перекрестке) - тот кризис окончательно разрушил залихватско-самоуверенные внушения наших перестроичников-реформаторов о само собой "устаканившемся" благоденствии, откажись мы только от социализма, и поклонись мы капитализму.Я тоже, хоть и с некоторым опозданием, ознакомился с этой книгой, и мог сравнить свои представления с мыслями автора.

. Сорос, не принимая социально-экономических выводов К. Маркса о смене капитализма коммунизмом, использует в своей работе диаматовско-истматовское описание устройства общественного «агрегата», а также философию К. Поппера для объяснения управления его «трансмиссией». Остальная, встречающаяся в рассуждениях метафизическая эклектика, несущественна. Отсюда установка на четкую связь причины и следствия, отношение субъективной деятельности и конечно объективной реальности .

Я же, разумеется, сужу со своей «колокольни», а в картине, которая с нее открывается, слабо просматриваются причинно-следственные связи или субъективно-объективные отношения. Я не говорю, что их нет. Но с моей позиции они меньше всего заметны, зато заметнее иное.

В кризисе не только капитализм, но и вся точно западная цивилизация как разновидность культуры. А культура, однажды было отмечено, - это постоянный кризис. Сменяя свои фазы, то замедляясь, то ускоряясь, он способен тянуться столетия. Даже одни и те же симптомы имеют большую протяженность во времени, хотя почти сразу же обнаруживают противоречивое отношение. Так оптимистические оценки человеческой свободы Пико делла Мирандолы или Эразма Роттердамского тускнеют уже в творчестве Ф. Рабле, М. Монтеня, У. Шекспира. Свобода оказывается нетождественной ни человеческому счастью, ни элементарной справедливости. А нравственные недуги XV-XVI вв. остаются неизлечимыми и в XXI столетии.

Или скажем, Сорос полагает одним из крупнейших недостатков нынешней системы капитализма... тот факт, что она позволила рыночному механизму и мотиву получения прибыли проникнуть... даже туда, где им нет по существу места». Прежде «представители культуры и свободных профессий руководствовались культурными и профессиональными ценностями, а не коммерческими соображениями». «Вторжение рыночной идеологии в области, далекие от коммерции и экономики, разрушают и деморализуют общество» (1. С.ХХ, 127, XXIII) Однако еще Маркс считал, что в современном ему западном мире совесть превратилась в предмет торга. Впрочем, масштаб продажности с тех пор, наверное, возрос.

В философском познании можно строить какие угодно стратегемы: причинно-следственные, сакрально-мистические, культурно-эстетичес­кие и т. д. А можно признать, что есть нечто и есть ничто. Для кого есть ничто? Для человека, потому что именно он монопольно осознает неиз­бежность своего перехода в это состояние, в состояние ничто. Правда, безусловно всегда найдутся сторонники демонополизации, которые напомнят нам о боге, черте... В этот же ряд можно поставить бабу-ягу, русалок, мертвых с косами... Перечень получится очень длинный. И чтобы в нем не увяз­нуть, обратимся исключительно к себе, к своей самости. Тот, кто не считает ее божеской или русалочьей, вполне может согласиться, что ощущает острую необходимость собственного живого существования и догадывается, что именно по сей причине уступает дорогу автомобиль­ному транспорту.

Необходимость очевидна. Но ведь необходимость не только в нас, но и вокруг нас. Для того, чтобы мы не умерли от голода или от жажды, не замерзли от стужи да просто могли дышать, в окружающем нас мире много необходимых нам предметов. В них перенесенная нашим живым организмом наша же необходимость.

В мире присутствует и другая, независящая от живого (но зависящая

от разумного) необходимость. Но чтобы не пускаться в повторные рас­суждения, для которых здесь нет места, я постараюсь не привлекать ее понятие.

Итак, с одной стороны, абсолютная необходимость живого сущест­вования, а с другой - неизбежный переход его в ничто. Ни к чему выяс­нять в этом случае причину и следствие. Целесообразнее понять, что дает это противостояние познанию. Ведь отношение к ничто скрывает самые глубинные истоки бытия, включая и необходимость живого. Однако стимулы рациональности почти полностью повернули сознание к нечто. А «чем больше мы... повертываемся к сущему, тем меньше даем ему ускользнуть как таковому, - отмечал М. Хайдеггер, - тем больше отворачиваемся от Ничто. Зато и тем вернее мы выгоняем себя на обы­денную внешнюю поверхность нашего бытия» (2. С. 23). Развернуть познание к ничто, значит обогатить его арсенал иррациональным. Ибо иррациональное - это согласование своего конечного нечто с бесконечным ничто.