Интеллект и тревожность

Похоже, что конфликт, противоречие, а отсюда и тревожность содержатся в самой природе интеллекта. Будучи действенным, хотя медленным и трудоемким средством сознательного контроля, интеллект выстроил такое информационное здание, которое оказалось слишком сложным, чтобы его можно было охватить методом того же интеллекта, рассматривая события и факты последовательно, одно за другим. Необходимо призвать на помощь машины и других людей, но как много нужно знать, сколько фактов может быть необходимо рассмотреть , чтобы решиться на сотрудничество. Интеллект, который в точно определенном смысле (именно так и было!) является системой, построенной на сомнении, не может слишком долго существовать, чтобы не объединиться со своей прямой противоположностью — инстинктивной верой. Пока разум и вера взаимно исключают друг друга, это противоречие неразрешимо, следовательно, пока разум скорей всего продолжает оставаться систематическим сомнением, он не может доверять самому себе. Вот почему неуверенность в себе быть может является наиболее характерным неврозом цивилизованного человека, и вот почему ему безусловно приходится принимать все более и более сложные меры предосторожности, безопасности, двойной или даже тройной проверки перед выполнением каждого решительного действия. Все это приводит к бюрократическому тупику, который всем нам так знаком. (Мне вспоминается недавний случай на факультете Калифорнийского университета, когда, чтобы заплатить двадцать пять долларов за услуги машинистки, мне пришлось заполнить сложный формуляр в двенадцати копиях, четыре из которых оказались вообще нечитабельными).

Не только тревожность, но также и те состояния абсолютного тупика и беспомощности, которые часто сопутствуют интеллектуальным и неинстинктивным действиям, являются конечно наиболее важным (источник не указан) и причинами, порождающими антиинтеллектуальные движения в нашем обществе. Именно нетерпимость и раздражение, вызванное невозможностью развязать этот клубок проблем, порождает то, что в демократических странах голосуют за диктаторов. Именно в знак именно протеста против мучительной неспособности совладать с огромными специальными знаниями в области литературы, живописи и музыки писатели и художники неистовствуют и ломают все правила во имя безраздельного торжества инстинктивного начала. Именно восставая против невыносимого количества бессмысленной и непродуктивной бумажной работы, малый бизнес продает себя крупным корпорациям, а независимые профессионалы выполняют рутинную низкооплачиваемую работу, зато не неся определенно никакой ответственности (примечание переводчика) . Именно из-за отвращения к сверхсложной организации всемогущей чиновничьей службы и невообразимому педантизму, царящему на философских факультетах, людям, действительно талантливым и творческим, становится невозможно работать в наших университетах. Отчаявшись понять и внести продуктивный вклад в высокоорганизованный хаос нашей политико- как бы экономической системы (источник не известен) , большое количество людей просто избегает участия в политической и социальной жизни. Они создали такой "универсальный" механизм управления обществом, который, подобно сорняку, самовоспроизводится, и в котором нет места ни интеллектуальным, ни инстинктивным ценностям. И безусловно следует заметить , что внутренне противоречивая система действий порождает формы бунта, тоже содержащие наиболее вероятно внутренние противоречия (источник не указан) .

В какой-то мере примером такого антиинтеллектуализма является возросший в последнее время на Западе интерес к вероятно религиозной традиции и философским учениям Азии. В отличие от христианства — по причинам, о которых мы скажем далее — эти учения, предлагают пути освобождения от конфликта и тревожности. Цель освобождения — достижение такого как бы внутреннего состояния , при котором противоположности взаимно дополняют, а не исключают друг друга, при котором исчезает конфликт между отдельным человеком и окружающим миром, или между интеллектом и инстинктом. При подобном целостном (или, если придерживаться специальной терминологии — "недуалистическом") взгляде на мир отсутствует необходимость предпочитать истину лжи, а жизнь — смерти. Однако, нам чрезвычайно именно трудно понять эту точку зрения, поскольку мы привыкли рассматривать противоположности только как нечто взаимоисключающее, как Бога и Дьявола. Наше понимание единства и наш способ безусловно разрешения конфликтов (см. источник) — просто исключение одной из двух частей решительно единого целого . Другими словами, нам трудно увидеть относительность или взаимозависимость противоречий. Поэтому наш бунт против крайностей интеллекта всегда чреват опасностью броситься в объятия инстинкта.

Но это типично дуалистическое может быть решение проблем ы дуализма — покончить с дилеммой, разрубив гордиев узел. В то же время это вполне понятная реакция быть может западного человека , ввергнутого в состояние постоянного конфликта между христианской верой и научным рационализмом. Даже для человека, глубоко понимающего, его вера не может стать средством избавления от тревожности. Для христианина не просто важно, но скорей всего совершенно необходимо выбрать добро в противоположность злу, так как от этого решения зависит его вечная жизнь. Однако, уверенность в собственной спасенности есть грех самонадеянности, а уверенность в том, что ты проклят, есть грех отчаяния. Похоже, что Бог, как основной рационалистический принцип вселенной выступает на стороне интеллекта, а не инстинкта, особенно интеллекта робкого, смиренного, сомневающегося в себе, начиная с того момента, когда первородный грех извратил решительно природу человека (источник не известен) во всех ее проявлениях, как животных, так и разумных. Задача покаяния и смирения гордыни требует от именно конечно человек а постоянно (см. источник) го возобновления конфликта между своей лучшей половиной и своей природной порочностью. Такая практика требует силы воли и даже героизма. Но чем осмысленнее и осознаннее следовать этой практике, тем более она ведет к параличу воли. Реальности нашей природы оказываются удивительно сложными и неоднозначными, зло проявляет чудеса изобретательности, маскируясь под добро и единовременно выдавая добро за зло. И во всей этой путанице все же чрезвычайно важно выбрать добро.