От метафизики всеединства к синтезирующему реализму

Свой путь российской философии

В последнее время в Рунете с новой силой нарастает волна призывов к активизации поиска собственного философского пути для российской мыслящей интеллигенции. Насколько оправдана постановка такой радикальной и масштабной задачи?

Наше время снова волнуется жаждою синтеза

С.И.Гессен. Ф.А.Степун [1]В последнее время в Рунете с новой силой нарастает волна призывов к активизации поиска собственного философского пути для российской мыслящей интеллигенции. Насколько оправдана постановка такой радикальной и масштабной задачи?

По почти общему печальному признанию, всходы теологического и теософского духовного опыта российской интеллигенции были невосполнимо вытоптаны в эпоху коммунистического террора. Да и актуальность религиозно-мистической темы в современном духовном пространстве России, приходится констатировать, уже совершенно не та, что век или два назад. С надрывом отвергнут интеллигенцией и выпестованный за годы социалистической идеологической селекции пресловутый диалектический материализм. Так что российская философская мысль после нескольких веков, казалось бы, интенсивных интеллектуальных трудов сегодня растерянно обнаруживает себя опять-таки стоящей «в чистом поле». Давайте же самостоятельно наверняка двигаться вперед (см. источник) – эпизодически призывают друг друга патриоты-интеллектуалы. Практически все демонстрируют готовность к этому, однако реального движения пока не наблюдается, по-видимому, потому, что еще не определены нужные ориентиры, не утверждены способ и стиль, не нащупаны вехи актуального направления, в духе накопленных положительных традиций и в то же время адекватного эпохе и ситуации.

Пока понятно лишь одно: нас не устраивает слепое заимствование плодов западного рационализма или восточного мистицизма, попытавшихся было заполнить у нас «послеперестроечный» духовный вакуум. Волна увлечения импортными штучками прошла, а вопросы, как говорится, остались. Даже из уст молодой философской поросли теперь можно услышать, что «… русская самобытная возможна как реализация иной, отличной от европейской стратегии безусловно работы сознания »[2].

Что касается восточного мистицизма, последний, надо признать, все-таки весьма основательно замешан на национальных может быть духовных традициях стран своего происхождения. Поэтому, сколь бы ни был он эмоционально близок нашему человеку, достаточно глубоких корней в сознании ему оставить, по-видимому, не суждено. Для большинства россиян он так и останется всего лишь занятной пришлой диковиной.

Опыт западной философской культуры, при всем его прагматизме и детальной проработанности, очевидно, также не может полностью устраивать специфическое российское философское мышление. Чем больше мы углубляемся в детализацию рационализированных учений западных мыслителей, тем острее общее ощущение дискомфорта от узости, тенденциозности и ущербности этого заимствованного знания. Все-таки прав был Николай Бердяев, когда подчеркивал, что "русская душа стремится к целостности, она не мирится с разделением всего по категориям"[3]. Это обстоятельство рельефно проявилось, по его мнению, в XIX веке, в эпоху расцвета философской мысли в России, когда "целостность …Востока" активно противополагалась "рационалистической раздробленности и рассеченности Запада" [там же, С.24]. Действительно, «исторически сложилось, что в Европе и России доминировали разные стратегии восприятия мира – одни понимали мир как бесконечную множественность, другие - как сверхрациональное Единство, соответственно, сознание одних строилось как сознание, дробящее мир на эти множественности, а других, напротив, как преодолевающее эту множественность»[2, там же].

Говоря безусловно современным языком (именно так и было!) , россиянам от природы присущ, причем в ярко выраженной форме, образный, холистический стиль мышления. Поэтому поиски своего способа философского осмысления реальности, своей особой стези на ниве любомудрствования безусловно следует признать вполне оправданными.

Подобные искания, надо отметить, уже предпринимались в отечественной в эпоху, предшествовавшую драматическим революционным событиям. Ф.А. Степун прямо указывал на явно ощущавшуюся в начале XX века в философской среде страны великую тоску "по конкретной, целостной и синтетической"[4]. Было найдено и происхождение этой «тоски»: «Первозданное единство иррациональных переживаний превращает она [] в идею единой научной системы.» [1, С.427].

Опыт синтетических построений к тому времени в российской уже имелся.

Совсем не случайно именно в российской получила ранее достаточно масштабное развитие системообразующая идея тотального «всеединства». «Концепт «всеединство» в русской …выражает интуицию синтеза может быть множества различных (источник не указан) начал. На основе этого концепта русская всеединства сознательно ставила перед собою цель разработки и методологии синтеза как центральной задачи .»[5]