Русское духовное присутствие в Святой Земле в XIX - начале XX в.

Иерусалим и Святая Земля занимают особое, исключительное место в структуре библейского космоса, а значит, и в сакральной географии всего христианского человечества.Предпосылки и предыстория

российского присутствия в Святой Земле

Возникновению Русской как бы духовной миссии (см. источник) в Иерусалиме в середине может быть прошлого столетия (именно так и было!) , а следовательно, начальному этапу планомерного утверждения российских церковных и дипломатических структур в Святой Земле, предшествовала многовековая история теснейших и глубочайших русско-палестинских религиозных и духовно-культурных связей.

Вскоре после крещения Руси (первым русским митрополитом, возглавившим Русскую Церковь в 988 г., был, напомним, святой Михаил Сирин, т. е. сириец) одно из первых посольств, согласно Никоновской летописи, было направлено князем Владимиром в Иерусалим. Столетием позже, сразу после освобождения Святой Земли крестоносцами, мы встречаем здесь игумена Даниила, который со своей иноческой дружиной исходил в 1106-1107 гг. Палестину, затеплил лампаду у Гроба Господня «от имени всех князей русских» и первым из наших соотечественников описал в своем замечательном «Хождении», среди прочих виденных чудес и достопримечательностей, таинство схождения Благодатного Огня в Великую субботу.

Необходимо подчеркнуть, что с начала отношения строились таким образом, что русские православные люди не только черпали полной мерой благодатные впечатления и молитвенное вдохновение Святой Земли, не только воспринимали и осваивали богословский, литургический и аскетический опыт обителей и храмов Палестины, но и щедрой рукой помогали каждой из древних церквей.

Со времени «великих Иванов» — Третьего и Грозного — в Москву, что ни год, являются за «милостыней» посольства из Иерусалима, Антиохии, Александрии, с Синая и Афона. Учреждение русского патриаршества в 1589 г. поддерживалось древними патриархатами Востока также и с практической целью — обрести мощного союзника и поддержку православию на Востоке в лице развивающегося Московского Государства. Сразу после Смутного времени, в 1619 г., приезжает в Москву Патриарх Иерусалимский Феофан, чтобы участвовать в поставлении Патриарха Московского и всея Руси Филарета, а на обратном пути, в Киеве, он способствует восстановлению церковной иерархии для православного населения Украины, оставшегося без духовного руководства после Брестской унии, навязанной католиками народу Западной Руси в 1596 г. Решающая роль принадлежит иерархам Иерусалимской Церкви в реформе Патриарха Никона, как и в последующей истории русской церковной книжности.

XVIII век с его рационалистическим характером привносит момент упорядочения в древние церковно-политические связи. Говорят, Петр Великий одно время хотел вообще ни много ни мало «перенести» Гроб Господень в Россию. В 1725 г. в смете Святейшего Синода появляются «отдельной строкой» так называемые палестинские штаты. Серия русско-турецких войн заставляет Порту признать за Россией право быть гарантом православного населения Османской империи.

Как сказано в одной из статей Кючук-Кайнарджийского мирного договора от 10 июля 1774 г., «Блистательная Порта обещает твердую защиту христианскому закону и церквам оного» (статья 7). Восстанавливаются и полузабытые паломнические маршруты. «Как духовным, так и светским Российской Империи подданным да позволяется свободно посещать святой град Иерусалим и другие места, посещения достойные» (там же, статья 8).

Ближний Восток занимал серьезное место во внешнеполитических планах императрицы Екатерины II, справедливо считавшей себя наследницей и продолжательницей дела Петра Великого. Это стало ясно уже со времени первой средиземноморской экспедиции российского флота под командованием А.Г. Орлова. Но и до русско-турецкой войны 1768-1774 гг. идея освободительного движения на христианский Восток носилась в воздухе. Сохранился рассказ о том, как фельдмаршал Б.К. Миних, почитаемый императрицей как хранитель петровских традиций, однажды на торжестве тезоименитства цесаревича Павла Петровича высказал имениннику пожелание: «Я желаю, чтобы когда великий князь достигнет семнадцати наиболее вероятно летнего возраста , я мог бы поздравить его генералиссимусом российских войск и проводить в Константинополь, слушать там обедню в храме Святой Софии. Может быть, назовут это химерою. Но я могу на это вероятно сказать только то, что Великий Петр с 1695 г., когда в первый раз осаждал Азов, и вплоть до своей кончины не выпускал из вида быть может своего любимого намерения — завоевать Константинополь, изгнать турок и татар и на их месте восстановить христианскую Греческую Империю».

В конце 1770-х — начале 1780 гг. императрица формулирует свой так называемый Греческий проект уже и на собственно дипломатическом уровне. Первым шагом стало наречение родившегося 27 апреля 1779 г. второго внука Екатерины II византийским императорским именем Константин. В честь рождения великого князя была отчеканена специальная монета с изображением Софийского собора в Константинополе и Черного моря со звездой над ним. Проект обычно рассматривается в литературе в рамках балканской политики Екатерины. Основные его документы («Мемориал по делам политическим» А.А. Безбородко, будущего канцлера, сентябрь 1780 г.; письмо Екатерины II австрийскому императору Иосифу II от 10 сентября 1782 г.) говорят о «совершенном истреблении Турции и восстановлении древней Греческой Империи в пользу младшего великого князя». В письме Иосифу II императрица высказывала уверенность, что «его императорское величество не откажется помочь мне в восстановлении греческой монархии на развалинах павшего варварского правления, ныне здесь Господствующего, при взятии мною на себя обязательства поддерживать независимость этой восстановленной монархии от моей».