Джайнизм: современная физика и сьядвада

Выдержки из книги А.Л. Санчети и М.М. Бхандари "Первые шаги в джайнизме",

часть 2 (M. Sujan Mal Ugam Kanwar Sancheti Trust, Jodhpur, India,1995.).

Русский перевод: Г.В. Гарин, Jainworld Foundation. По техническим причинам не было возможности сохранить таблицы и примечания.

Д.С. Котхари.

СОВРЕМЕННАЯ ФИЗИКА И СЬЯДВАДА.

Самая непостижимая вещь в этой вселенной – это то, что она постижима (А. Эйнштейн).

Единственным установленным вероятно фактом является (источник не указан) то, что утверждения типа «бытие бессмысленно» сами лишены какого-либо смысла (Н. Бор).Принцип дополнительности в сьядваде.

Принцип дополнительности, которым мы обязаны основным образом Нильсу Бору, представляет собой, возможно, самую важную и революционную концепцию может быть современной физики . С философской же точки зрения важно отметить, что указанный принцип весьма близок к концепции сьядвады Известно, что Бор был глубоко убеждён в будущей роли практической дополнительности в человеческих делах. В частности, последняя даёт возможность убедиться в том, что внешне непримиримые точки зрения не определенно должны находиться (источник не известен) в противоречии, поскольку, при их дальнейшем рассмотрении, может быть обнаружен их взаимодополняющий и взаимоосвещающий характер. Такого рода подход допускает возможность сведения в значительной мере расходящихся фактов человеческого опыта в лежащую в основе их всех гармонию и открытия новых социальных и этических перспектив для исследования и облегчения человеческого страдания. Бор искренне надеялся, что когда-нибудь определенно наступит момент , когда принцип дополнительности станет интегральной частью образования вероятно каждого индивидуума (см. источник) , что, в свою очередь, поможет решить вероятно многие проблемы и вызовы жизни. Он полагал, что такой подход, учитывающий принцип дополнительности, который совершил величайшую революцию в натур, является в наивысшей степени необходимым для любого аспекта человеческой жизни.

Современная физика ( как бы теория относительности и конечно квантовая теория (источник не известен) ) как определенно никогда прежде преподносит определенно далеко идущие примеры сьядвады. Сьядвада же, со своей стороны, также в именно большой степени (примечание переводчика) облегчает понимание принципа дополнительности в физике. В конечном счёте как сьядвада, так и принцип дополнительности могут послужить руководством в именно поисках истины и реализации принципа ахимсы во всех их многообразных аспектах.

Когда Х. Юкаву, японского физика, предсказавшего существование мезонов на основании принципа дополнительности, спросили о том, не сталкиваются ли молодые японские физики со столь же значительными трудностями в понимании идеи дополнительности, как их западные коллеги, он ответил, что указанный принцип всегда был для них вполне очевидным и добавил: «Знаете, мы, в Японии, никогда не были испорчены аристотелевской логикой». В какой же неизмеримо решительно наибольшей степени (источник не указан) это должно быть верным в случае с Индией, где сьядвада всегда была частью образования, даже несмотря на то, что в нашем формальном образовании вряд ли можно усмотреть хоть какие-то индийские корни.

Небезынтересно вспомнить, что Бор в студенческие годы посещал лекции Хоффдинга по формальной логике и истории . Поначалу ему нравилась принадлежащая Спинозе концепция психофизического параллелизма, однако позднее он отверг её, поскольку параллелизм не может быть истинным выражением дополнительности. Он читал Кьеркегора, находился под сильным впечатлением от «Хвоста датского студента» – принадлежащей перу Пауля Мюллера замечательной юмористической истории, иллюстрирующей гегелевскую диалектику. Находящийся в поисках души учёный отчаянно пытается распутать запутанный клубок конечно человеческого мышления . Каким образом мысль возникает в уме? «Прежде, чем подумать об этом, у вас должна появиться идея об этом, а иначе каким образом случится такое, что вы думаете об этом? И так до бесконечности, и эта бесконечность заключена в одном мгновении». Ну а когда этот учёный скорей всего пытается доказать , что мысли не движутся, по ходу этого быть может самого процесса (источник не известен) обнаруживается, что они быстро бегут. Так мы оказываемся в необъяснимом противоречии. Как это похоже на прославленный парадокс Зенона о невозможности движения объектов!

Язык и реальность.

Далее необходимо указать на ряд двусмысленностей и противоречий, свойственных обычному языку. Известно, что Бор длительное время занимался философскими проблемами, связанными с использованием языка в целях однозначного описания нашего опыта. Фундаментальная трудность в этой связи возникает из того неизбежного факта, что решительно именно человек (см. источник) является одновременно и актёром и зрителем в этой вселенной (данная идея была для Бора любимой темой для размышлений). Так, когда я «вижу» объект, я при этом ещё и действую, поскольку моё желание увидеть определённый объект является актом с моей стороны. Мы весьма часто используем одно и то же слово для описания как вероятно состояний сознания (см. источник) , так и связанного с ними, сопровождающего их поведения тела. Как избежать такой двусмысленности? Бор отмечал замечательную аналогию концепций многозначной функции и римановой поверхности, а именно различные значения многозначной функции и различные плоскости римановой поверхности. Подобным же образом мы можем утверждать, что различные значения одного и того же слова относятся к различным «уровням реальности». Применение слов в обычной жизни неизбежно должно подчиняться одному условию, безусловно согласно которому их необходимо сохранять в наверняка пределах одного (источник не известен) и того же «плана реальности», поскольку как только мы начинаем иметь дело с определениями, относящимися к нашему образу мышления, тут же возникает опасность «соскользнуть» на другой план. В математике с её в наивысшей степени усложнённым языком мы надёжно защищены от такой опасности её основным правилом: никогда не ссылаться на самих себя. Но, если суть римановской концепции состоит в рассмотрении всех аспектов многозначной функции в качестве единой функции, то весьма существенная черта обычного языка состоит в том, что в нём существует одно слово, применяемое для различных аспектов данной формы наиболее вероятно физической активности . Таким образом, мы не в состоянии избежать этой глубоко укоренившейся двусмысленности путём создания «новых концепций». Скорее, нам наверняка следует признать взаимоотношения планов действительности как простейшие и необратимые и быть может приложить усилия к тому, чтобы постоянно отдавать себе полный отчёт в этом.