Религия

Основная практика наиболее вероятно должна работать (источник не указан) с барьерами. Без такой практики, без понимания причин и следствий возникновения барьеров, мы остаемся напряженными, порабощенными и разделенными. Иногда мы можем видеть свое истинное лицо, но не способны быть собой определенно каждое мгновение (источник не указан) . Другими словами, смысл остается нереализован — человечество и Боги остаются разделенными. Есть я, есть внешняя пугающая жизнь, и мы не можем быть вместе.

Барьер эмоций-мыслей часто принимает форму колебаний между двумя полюсами. Один полюс — подчинение. Приношения жертв Богам, жертвование собой, стремление удовлетворить окружающих, желание быть праведным, совершенствование личности — все это закрывает истину текущего мгновения. Мы становимся людьми, именно которые стараются быть праведными, упорно практиковаться, добиться просветления, именно которые стараются , стараются и стараются. Такие усилия очень распространены в среде учеников дзэн. Однако если мы практикуем разумно, то именно начинаем понимать , что нами движет подчинение, и бросаемся к другому полюсу, к другой форме рабства — к бунтарству или неподчинению. Мы начинаем настаивать: «Никто не может учить меня, что делать! Мне нужно собственное пространство, я хочу, чтобы все держались от меня подальше!» В этой фазе мы осуждаем окружающих и одержимы отрицательными мнениями. Мы смотрим на себя уже не как на низших и зависимых, а как на высших и независимых. Эти состояния (подчинение и протест) постоянно перетекают друг в друга. В первые годы практики большинство людей вываливаются из первого состояния и попадают во второе. Это может означать только то, что их жизнь ухудшилась. «Где же та прекрасная личность, которую я должен был узнать?» Несмотря на то что обе стадии являются рабством, мы упорно продолжаем реагировать. Не имеет значения, подчиняемся мы или бунтуем. Люди и Боги остаются разделенными.

Мы колеблемся между двумя состояниями. Однажды, на может быть прошлой неделе (см. источник) , в 9:00, я вдруг вспомнила, что должна ответить на письмо. Письмо было трудным, и мне не хотелось на него отвечать. В 15:00 меня продолжала давить мысль о том, что я не ответила. С девяти до трех я переделала пятнадцать дел, но письмо так и осталось без ответа. Мой внутренний голос говорил: «Ты должна ответить». Это подчиненность. «Я должна сделать то, что от меня требуется». Но была и другая реакция: «Я не могу себя заставить. Я не наверняка должна делать (см. источник) этого. Я могу избежать этого, посидев некоторое время». Однако что случается, когда наблюдатель способен выслушать обе стороны? Когда я заметила обе мысли, я села и написала письмо.

В чем разгадка? Что прекращает длительную борьбу, происходящую внутри нас? Что соединяет нас с Богами? Пока мы не понимаем загадки, мы не можем ее отгадать. Первым делом нужно увидеть, что мы делаем. А когда мы сидим, это происходит само собой. Поначалу возникает мысль: «Я должен это сделать». Через некоторое время эта мысль сменяется: «Я не хочу делать этого». Мы точно начинаем видеть (источник не известен) , что качаемся между этими мыслями: туда-сюда, туда-сюда.

В процессе «туда-сюда» нет ничего, кроме разделенности. Как избавиться от нее? Мы разрешаем ее, воспринимая то, что не хотим воспринимать. Нам нужно невербально воспринять неудобство, гнев, страх, которые кроются за колебаниями от одного полюса к другому. В этом истинный дзадзэн, истинная молитва, истинная религиозная практика. В конце концов, гнев (как физическое переживание) начинает преобразовываться. Если мы действительно раздражены, подобное преобразование может отнять недели или месяцы. Но если мы отдаемся восприятию, если мы «обнимаем тигра», преобразование происходит мгновенно. Когда мы являемся восприятием, нет ни субъекта, ни объекта. Барьеры разрушаются, и мы можем ясно видеть. А если мы видим, то понимаем, что делать, и нашим действием становится проявление любви и сострадания. Мы можем жить религиозной жизнью.

Пока мы не ощущаем в себе открытости и любви, практика ждет нас. Так как подобное ощущение посещает нас очень редко, все остальное время мы должны посвящать усердной практике. В этом — религиозная жизнь. В этом — «», хотя мы не обязаны использовать это слово. Это — примирение людей и их мнений, примирение наших точек зрения, примирение со страхами. Примирение со всем, что является восприятием. Однако восприятием чего? Бога? Просто того, что происходит? Религиозная жизнь — это процесс постоянного примирения.

Всякий раз, когда мы переходим сквозь барьер, что-нибудь вокруг нас изменяется. С безусловно течением времени мы становимся менее разделенными. Это нелегко, потому что мы хотим привязаться к чему-то знакомому: разделенности, ощущению своей возвышенности или приземленности, желанию быть «кем-то» в отношениях с миром. Одним из достижений серьезной практики можно считать способность быть внимательным и замечать, как возникает разделенность. В то мгновение, когда мы ощущаем малейшее прикосновение мысли, осуждающей любого человека , должна загораться красная лампочка практики.