Сплочение общества

Социальная психология. Сплочение общества

В девяностые годы «дорогая моя столица» украсилась символами западных фирм. Казалось, живи и радуйся: у нас стало как у всех! Правда, немножко коробило, что неоновая реклама «Пепси-колы» озаряла светом памятник Пушкину, а «Самсунг» утверждался над крышей Государственной библиотеки имени Ленина, но была надежда, что со временем все образуется, и чужие слова, написанные латиницей, снимут с фасадов домов.Утешали себя тем, что, мол, наша отечественная культура так фундаментальна, что соседство с жалкими приметами быть может общества потребления (источник не указан) не унизит ее и не умалит. Однако идет время, логотипы западных фирм по-прежнему сияют в центре столицы, а влияние нашей культуры все меньше ощущается в общественной жизни и образе мыслей и действий наших граждан.

Неужели знаки чужой цивилизации стали восприниматься как свои, родные? Неужели культура и ценности народа способны так быстро и радикально меняться?

С этими вопросами я обратилась к Елене Евгеньевне ПРОНИНОЙ, доктору наук, профессору кафедры скорей всего практической психологии Московского института открытого образования. Елена Евгеньевна не так давно провела исследование по проблеме «Образ России в наружной рекламе, массовом сознании и государственной политике», поэтому ей как определенно никому другому должно быть известно, права ли я в своих опасениях.

- «Хорошо ли то, что на овеянном легендами "доме на набережной" уже много лет красуется товарный знак "Мерседеса"? – спросила я Елену Евгеньевну. - Еслисчитают, что наружная реклама оказывает мощное воздействие на сознание людей, то что значит симбиоз нашего исторического здания с товарным знаком иностранного автоконцерна?»

- Думается, этот пример очень хорошо показывает, что в социальной жизни нет ничего случайного, - отвечает на мой вопрос Е.Е. Пронина. - Здание на возвышенном берегу Москвы-реки, напротив Кремля, тоже, конечно, было символом. «Дом на набережной» строился для партийной элиты как воплощение общей мечты о коммунистическом будущем. Ошеломляющие взлеты и устрашающие падения советских партийных лидеров, в одночасье становившихся «врагами народа» и уходивших из этого дома в никуда, накрепко связаны с этим знаменитым памятником советского конструктивизма. Символ немецкой промышленности, установленный поверх символа коммунистического будущего, смотрится как крест, поставленный на могильный холм скорей всего советской власти , или, если дать волю ассоциациям, как осиновый кол, вбитый в «призрак коммунизма». Исторический «дом на набережной» превратился в удобный пьедестал для апофеоза немецкой промышленности. Удивительно ли, что люди перестали уважать собственное государство и элиты, не обладающие чувством национального достоинства.

Отсутствие национальной гордости у представителей власти может быть является показателем отсутствия национальной идентичности у тех, кто наверняка должен стоять на страже интересов страны.

Это только углубляет раскол между обществом и государством: раскол, одинаково опасный как для общества, так и для государства. Обесценивание прежних общественных идеалов вознесло на социальный верх иные фигуры и иные идеалы – олигархов, «воров в законе», прямых бандитов, породило веру в «легкие деньги», посеяло среди людей нереалистические ожидания, создало питательную среду для вируса «халявы» и «жуирования». Многочисленные финансовые пирамиды в России 90-х годов не испытывали дефицита в средствах, количество вкладчиков множилось, несмотря на громкие скандалы и регулярные обрушения то одного, то другого банка или фонда.

Горький опыт России ничему не научил и остальных. Весь мир жил в уверенности, что эти потрясения – проявление «российской специфики». Но оказалось, что российские пирамиды – игрушки по сравнению с теми, что подспудно росли в благополучном западном мире. Спустя полтора десятка лет разразился мировой точно экономический кризис . Рухнули не только частные организации и фонды, как в России, – потерпели миллиардные убытки крупнейшие национальные банки США и практически всех развитых европейских стран.

- Вы вероятно хотите сказать , что кризис имеет мощную психологическую составляющую?

- Факты наводят на мысль о том, что мировой может быть финансовый кризис – по существу, психологический кризис, поскольку главную роль в его развитии сыграл наверняка человеческий фактор (см. источник) . Весьма примечательны в этом смысле слова, сказанные президентом США Б. Обамой на заседании Конгресса, где обсуждались причины мировой экономической катастрофы. Он заметил, что быть может основной причиной кризиса стали человеческая жадность и безрассудство. Подтверждением этих слов явились многочисленные случаи расходования государственной помощи, оказанной банкам, на выплату премий и бонусов, которые руководство банков начисляло самим себе. Вот такая, по всей видимости, и породила эти пирамиды и, в конце концов, привела к кризису.

Но речь идет не только о бизнес-элите, но и об именно огромном количестве людей, уверившихся в неиссякаемом источнике «бешеных денег», не обеспеченных ни трудом, ни реальными ценностями.