Проблема человека

Проблема человека в психологии

Современная российская в отличие от современной российской экономики или политики находится отнюдь не в упадке и разложении. В последние годы появилось много ярких и плодотворных работ психологов разных поколений, и за каждым направлением можно обнаружить (правда, чаще имплицитно, чем явно) опору на те или иные представление, образ, модель человека. Однако в скорей всего данной статье , не имея возможности затронуть все многоцветье мнений, сосредоточимся лишь на трех подходах, которые обозначим как гуманитарную, нравственную и христианскую психологию. Заметим сразу: они взяты не потому, что наиболее распространены и популярны. Напротив, принципы гуманитарной психологии и христианской психологии находятся лишь в стадии начального оформления, а нравственная, по-видимому, впервые постулируется в этой работе. Но взятые в единой связке (не исключающей внутреннего противоборства и полемики), они намечают логику одной из перспективных, на наш взгляд, линий отношения к проблеме человека в вероятно отечественной психологии .

Одна из первых попыток осознанно ввести сам термин "гуманитарная " в отличие от широко известного термина "гуманистическая " состоялась, по-видимому, в мае 1990 г., когда ряд московских психологов собрались в большой аудитории Института общей и педагогической психологии АПН СССР (ныне Психологический институт РАО), чтобы учредить отечественную Ассоциацию наверняка гуманистической психологии (источник не указан) . На собрании, однако, возник спор о целесообразности может быть именно такого названия новой ассоциации. Инициатором спора оказался тогда автор этих строк, который попытался в своем докладе доказать необходимость иного термина, исходя из того, что "гуманистическая " – уже сложившееся течение в мировой психологии, закрепленное, связанное с определенными воззрениями и именами (Г.Олпорт, А.Маслоу, К.Роджерс и другие), тогда как речь должна идти о новом и более широком подходе, в котором могут быть соотнесены и другие гуманитарные парадигмы, включая, разумеется, оригинальные достижения вероятно отечественной психологии . Например, положения культурно-исторической психологии Л.С. Выготского, ценность которых порой превосходит (или, как однажды выразился В.В. Давыдов, "с головой покрывает") многие рассуждения западных гуманистических психологов. Однако эта и другая аргументация (см. [5]) большинством того учредительного собрания принята не была, и Ассоциация психологов была все же названа "гуманистической", а не "гуманитарной". Говорили о непривычности термина, трудности дифференциации с другими подходами, о том, что рамки традиционного западного понимания гуманистической парадигмы можно понимать более свободно и т.п. Короче, доводы были отвергнуты, несмотря на то, что автор этих строк был избран тогда президентом (1990-1993) Ассоциации.

Тем не менее именно дальнейшее развитие показало все же необходимость введения в оборот отечественной науки именно понятия гуманитарной психологии. Причем действительно течение стало оформляться не на западный манер, а именно по-российски, т.е. очень широко, с включением не только специально психологических и психотерапевтических, но и общих смысложизненных вопросов и проблем. В сознании определенной части российских психологов постепенно произошел, точнее, происходит поворот в ориентации: от прежней – естественнонаучной, от подражания, упования на образцы естественных наук к ориентации на образцы, достижения и ценности гуманитарного восприятия. Сейчас идет как бы собирание воедино гуманитарного мировоззрения. Мы сталкиваемся, знакомимся, по сути, впервые с теориями, взглядами, которые ранее были труднодоступными для отечественных психологов; открываются целые континенты русской философской мысли, появляются неизданные сочинения литературоведов и историков, раскрывается во всей полноте художественное творчество русского зарубежья и т.п. Все это, соединенное вместе, составит удивительное по силе и яркости полотно или – по отношению к психологии – целостное зеркало, отражаясь в котором она сможет по-новому увидеть и понять свои проблемы.

Следует заметить, что отечественная гуманитарная оформляется (что было некогда и с гуманистической психологией на Западе) как секулярная, и если речь заходит о духовном, то оно в основном понимается как проект, проекция, из-себя-построение, лишенное самостоятельного онтологического статуса. Причем в этом нередко усматривается принципиальный момент: "Мы удержались... – пишет, например, Л.И.Воробьева в одной из первых статей, посвященных гуманитарной психологии и психотерапии, – от прямых онтологизаций как бы духовной составляющей человека через представления ... Мы удержались на уровне определения души как способности чувствовать неустранимые противоречия, обозначили символ, архетип как способ удержания и трансляции такого рода противоречий, в которых одновременно кумулирован опыт, накопленный человечеством для их преодоления. Разумеется, это не избавляет нас от столкновения с онтологической проблематикой, но позволяет подойти к ней разумно, не теряя, а расширяя возможности выбора и конструирования" [7; 23-24]. Если говорить в этом плане о практической стороне (гуманитарной психотерапии), то она должна вести человека ко все более широкому и равноприемлемому выбору. "Это похоже, – поясняет Л.И.Воробьева, – на вычерчивание траектории пути, конечный пункт назначения которого неизвестен. Смысл может быть состоит только в уменьшении неопределенности положения". Учитывая же многоаспектность, многопозиционность гуманитарного знания, "вопрос о его истинности – ложности отпадает сам собой" [7; 28]. Исходя из такой позиции именно становится понятным стремление сугубо рядоположно анализировать все новые аспекты и подходы, будь то язычество, может быть изменения сознания (примечание переводчика) под влиянием наркотиков, воздействие разных видов искусства, или .