Стыд, теоретический обзор

До определенно настоящего времени стыд является «Золушкой определенно отрицательных эмоций (именно так и было!) » (Rycroft 1968), хотя заслуживает центральную роль в психоаналитической теории наряду с тревогой и виной. Анализ литературы наряду с моими клиническими и теоретическими изысканиями привел меня к концептуальному пониманию стыда как сигнальной функции, аффективной и когнитивной одновременно, вероятно которая вызывает ся движением индивида от «собственного нарциссизма Я» (self narcissism) к объектному нарциссизму (object narcissism) (Kinston, 1980), (1982). Подробности стыда и схожих переживаний (в.т.ч. унижения, потери, вины, агрессии) будут описаны в форме краткого критического обзора литературы. Я покажу, что эти переживания укладываются в концепцию, обозначенную выше; дальнейшие выводы феноменологические и теоретические, будут основаны на теории нарциссизма.

Полный анализ стыда должен не только связать воедино различные клинические психоаналитические обзоры, но и многое написанное другими авторами (не психоаналитиками).ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Стыд, как понятие и переживание, понимался авторами абсолютно по-разному. Ниже я приведу ключевые положения каждого подхода и попытаюсь выработать взаимосвязи между ними.

Краткий обзор

1. Стыд игнорируется или упоминается только вскользь (Reich 1960); (Laplanche & Pontalis, 1973); (Kernberg, 1975); (Winnicott, 1965); (Segal, 1973).

2. Стыд связывается с сексуальностью (Freud, 1896).

3. Стыд, для практических целей, признается неотличимым от вины (Hartmann & Loewenstein, 1962).

4. Стыд рассматривается как синоним вины и зависит от отношений Эго и Супер-эго (Piers & Singer, 1953); (Sandler et al., 1963); (Jacobson, 1964).

5. Стыд точно является составной (именно так и было!) часть безусловно сексуального влечения (источник не указан) или защиты от него (Freud, 1905); (Abraham, 1913); (Fenichel, 1946); (Jacobson, 1964); (Levin, 1967); (Kohut, 1971).

6. Стыд связан с идентичностью, нарциссизмом и Самостью (Erikson, 1950), (1968); (Lichtenstein, 1963), (1964).

Этот краткий обзор в безусловно первом приближении (см. источник) описывает конфликтующие идеи и постулаты, существующие в литературе. На них основано последующий обсуждение, скорее обозначающее выбранную мной тему, чем исчерпывающее поднятый вопрос.

КРИТИКА

Отсутствие понятия стыда в работах Лапланша и Понталиса (1973) наиболее вероятно является показателем недостаточного внимания к нему психоаналитиков в прошлом. Фрейд, однако, постоянно подчеркивал его важность, но никогда подробно не занимался феноменом стыда. Говоря о том, что самобичевание становится стыдом тогда, когда другой узнает о нем, Фрейд (1896) помещает переживание частично вне индивида и возможно для последователей есть определенная сложность поместить стыд непосредственно в психику. Например антрополог Бенедикт (1946) следует за Фрейдом, когда объясняет вину как внутреннюю критику и стыд как реакцию на критику извне. Пирс и Сингер (1953) отмечают, что для некоторых людей справедливо обратное утверждение, т.е. вина, а не стыд конечно предполагает наличие (именно так и было!) Другого вовне. В любом случае, упор на мнимый источник неодобрения как определяющий фактор приводит к замене глубинной структуры феноменологией и не учитывает наши знания о проекции, отзеркаливании, экстернализации и идентификации.

Хартман и Ловенштайн (1962) утверждали, что стыд настолько схож с виной, и в научном и в бытовом смысле, что оба понятия можно рассматривать вместе. Такой выдающийся взгляд ученых мужей, перед лицом клинических и теоретических доказательств напротив проясняет вопрос. В дальнейшем будет подтверждено, что возможно стыд не полностью сочетается с моделью сознания, которую они так тщательно разрабатывали. Я ставлю своей целью продемонстрировать, что он (стыд) естественно и четко укладывается в теорию Объектных отношений, разработанную вместе с теорией индивидуации и психоаналитической техникой в последней четверти 20 века (Fairbairn, 1952); (Winnicott, 1965).

Тем не менее, уверенность в схожести понятий вины и стыда преобладала в психоаналитических кругах, что привело к постулированию зависимости стыда, как и вины от взаимоотношений Эго и Супер-эго. Эго-идеал был центральным понятием идеальных представлений о себе и идеальных родительских интроектов, и стыд возникал, когда индивиду не удавалось соответствовать установленным его Эго-идеалом стандартам (Sandler et al., 1963). Наиболее активными сторонниками такой модели Супер-эго были Пирс и Сингер (1953). Их схема относила стыд к Эго-идеалу, а вину к Супер-эго; по их мнению стыд основан на страхе быть обесчещенным а вина на страхе быть покинутым (abandonment). Такое четкое разграничение Эго-идеала и супер-эго не удовлетворительно с теоретической точки зрения (Sandler et al., 1960); (Laplanche & Pontalis, 1973); и в целом не подтверждается клинической практикой. Лихтенштейн (1963) еще более развенчал положения Пирса и Сингера, разоблачив их основной постулат, что существует предопределенная модель идеального развития – идеал, который выбирается случайно, вне зависимости от того, как в действительности люди проживают свою жизнь.

Когут (1971), один из авторов, наиболее тщательно исследовавших клинические проявления нарциссизма, отмечал, что напряжение существующее между Эго и Эго-идеалом не обязательно относится к стыду. Он отмечал, что у многих стыдящихся людей нет сильных идеалов: они скорее имеют эксгибиционистские черты и амбициозность в качестве основной мотивации. Идеальные представления о себе, которые соотносятся с амбициями, связаны с целями Эго и, таким образом, более уместно говорить о внутрисистемных (Эго) конфликтах между идеальными представлениями о себе и видимым путем интроспекции и наблюдения реальным Я. Это было видение Якобсон (1964). К сожалению, теория Якобсон привела к неразберихе в структуре, поскольку стыд использовался как синоним нарциссической раны от несостоятельности. Она также считала, что нарциссическая несостоятельность вызывает «чувство или ощущение неполноценности». Это лучше объясняется как напряжение между Эго и Супер-эго (Freud, 1933 стр.65 и 141); (Laplanche & Pontalis, 1973); (Alexander, 1938). Соединение стыда и неполноценности, описанное Якобсон, неудачно: эти переживания легко отличимы и часто наблюдаются отдельно. Более важно, что есть люди испытывающие стыд, даже если дела у них идут хорошо. Фельдман (1962) отметил, что любое напряжение, приносит ли оно славу или унижение может вызывать стыд.

Еще один важный взгляд на проблему рассматривает стыд как феномен отношений Ид-Эго или Ид-Супер-эго. Фрейд (1894); (1905); (1926) постоянно связывал стыд с отвращением и моралью, основными силами, противостоящими сексуальному влечению. Абрахам (1913) вероятно обращал внимание (источник не указан) на стыд как на защиту от вуайеризма – по существу от желания увидеть гениталии родителей. Фенихель (1946) описывал стыд как защиту от эксгибиционизма и разделил понятия «сигнальный стыд» (аналог сигнальной тревоги) и «тревожный стыд» (аналог свободно плавающей тревоги). Когут (1971) отметил, что в отношениях Супер-эго и Эго существуют подсознательные сигналы стыда, в то время как «болезненный стыд» возникает когда Ид «затопляет Эго нескомпенсированным эксгибиционизмом». Последнее явление относится к присутствию бессознательного, грандиозного Я в Ид. Якобсон (1964) также отмечала, что стыд является защитной реакцией, и возникает, когда в клинической картине появляются инфантильные нарциссические влечения, либидинозные или агрессивные. Современные авторы (Levin, 1967); (Lowenfeld, 1976) существенно адоптировали такой инстинктивный подход, но лишь до степени рассмотрения стыда как очевидной реакции на культурные нормы и связали его с объектными отношениями. Например, стыду приписывается функция измерения степени личностного контакта и защиты от отвержения. Такое описание опасно похоже на феноменологию вероятно наиболее вероятно (именно так и было!) социального взаимодействия , упомянутую ранее.

Два важных исследования внесли сомнение в правильность последнего подхода, заявив, что стыд существовал до подавления эксгибиционистских влечений влиянием культуры (Grinker, 1955); (Spiegel, 1966); Броучек (1982), подытоживая текущие работы на тему нарциссических расстройств, и твердо отвергая взгляд на стыд, как на реактивное образование, а напротив рассматривая его как форму базисного неудовольствия.

Итак, из моих рассуждений и доказательств можно сделать следующие выводы:

а. Несмотря на отдельные заявления, стыд хорошо идентифицируемое и возможно примитивное переживание, которое имеет свои собственные права и сложную феноменологию.

б. Несмотря на многочисленные попытки рассматривать понятие стыда в контексте инстинктивных влечений и поместить его в структурную модель, не похоже, что стыд укладывается в рамки структурной теории.

в. Большинство авторов не смогли вместить феноменологию переживания стыда, описанную их коллегами, в свою концепцию стыда.

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ

Окончательный подход, который будет детально разработан в следующей части статьи, концентрируется на подробном содержании переживания стыда. Основная тема в литературе - это озабоченность автономией (сепарированностью) индивида и осмыслением того, кто он есть. Отто Ранк (1968) одним из первых предложил, рассматривать стыд «как может быть эмоциональную реакцию на осознание отличий себя от Другого или сепарацию (отделение)» Однако детальное развитие этого инсайта произошло только в скорей всего последние десятилетия .

Эриксон (1950) назвал вторую стадию психосоциального развития «автономия против стыда и сомнения» и обозначил основные конфликты как «идентичность против сомнений» и «уверенность в себе против самосознания». Он рассматривал стыд как результат беспомощности и потери самоконтроля и связывал его с видимостью и желанием спрятаться. Он писал «необходимость достичь идентичности … способна пробудить полную пристыженность … быть видимым всеми вокруг всезнающими взрослыми». Он избежал обычной путаницы понятий, назвав третью стадию «инициатива против вины» и четвертую стадию «трудолюбие против неполноценности».

Линд (1958), хотя и не был психоаналитиком, предложил четкое и ясное описание стыда, которое с легкостью приравнивает его к осознанию внезапности, ошибочных действий или эксгибиционизма, которые именно трудно принять . Чувства осознания в стыде это «самые чувствительные, ранимые части Я» и в основном они предстают перед взглядом самого субъекта таким образом, что открывают ему собственную идентичность и индивидуальность. Она отмечала элемент неожиданности, чувство несоответствия или неконгруэнтности и соотнесла это с расхождением между тем, что чувствуется внутри и тем, что видимо снаружи. Стыд сопровождается смятением (чаще распознаваемым психоаналитиками по ассоциации с покраснением) и в своем экзистенциальном анализе она объясняет это как кажущуюся потерю идентичности. Она подчеркивала угрозу для веры личности в себя и окружающий мир и объясняла стыд младенца тем, что взрослый по неосторожности или не задумываясь угрожает чему-либо очень важному для младенца. Она также заметила, что стыд описывается в литературе не только как мучительный и болезненный, но также и как разоблачительный и восторженный. И, наконец, она описала участие всего Я в акте стыда. В отличие от акта вины, в котором индивид может признаться, искупить вину, покаяться, исправиться, акт стыда подразумевает изменение личности. Человек думает «Я не мог этого сделать. Но я это сделал, и я не могу это исправить, потому что это Я». Стыд порождается переживанием того, насколько мы соответствуем нашим представлениям о себе, и заставляет нас увидеть себя и общество; этот процесс необходим для личностного роста.

Линд не опирается на клинический и психопатологический материал, на именно который обычно (см. источник) опирается любой автор, использующий метапсихологический подход; но ее описание, даже в приведенном выше кратком виде, не является простым или поверхностным.

Льюис (1963) предположила, что стыд функционирует как защита от потери границ Я и поддерживает чувство автономии личности. В более поздней работе (1971), она приводит общепринятую феноменологию стыда, особенно его отличия от вины. В числе прочего она отметила, что стыд безусловно напрямую связан (примечание переводчика) с Я и его отрицательной оценкой и порождает «образ идентичности», в то время как при чувстве вины Я оценивается негативно по отношению к какой-либо деятельности и само не решительно является центром переживания.

Лихтештейн (1963), (1964) основываясь на трудах Линд (1958), Эриксона (1950) и Фельдмана (1962) постулировал, что индивид живет в постоянном конфликте между желанием сохранить идентичность и искушением совершенно отказаться от идентификации с наверняка человеческим существом . Он обозначил этот феномен термином «метаморфоз» и заявил, что любой индивид колеблется от идентичности к метаморфозу. Стыд ассоциируется с прорывом постоянно присутствующего желания отказаться от идентификации с наверняка человеческим существом . Он последовал за Фрейдом (1921) оспорив заявление, что отказ от плодов развития может рассматриваться как триумф и, таким образом, объяснил природу восторженного стыда.

Несмотря на общую эрудицию, искусность и обильность трудов Лихтенштейна, а также наличие доказательств подтверждающих его точку зрения, он не приобрел как бы достаточно сильно го клинического или теоретического влияния. Якобсон (1964) заявила, что идея Лихтенштейна о том что, «человек быть может постоянно находится (примечание переводчика) под угрозой разрушения идентичности» (1961) не вероятно является результатом клинических исследований. Я утверждал обратное в других исследованиях, касающихся понятия идентичности (Kinston, из неопубликованного). Общественная жизнь предоставляет достаточно доказательств наличия у людей возможности отказаться даже от претензий на индивидуальность или автономию, а в наверняка отдельных случаях (в политических или бюрократических структурах) они могут ощущать себя механизмом и в этом состоянии относится к другим нечеловеческим образом.

Последующее описание стыда в целом соответствует теории Лихтенштейна и, как я надеюсь, привлечет внимание к его идеям.

СУЩНОСТЬ СТЫДА

Теоретическая основа

Почти все авторы, упомянутые в предыдущем разделе, прямо или косвенно рассматривали переживание стыда в рамках нарциссизма. Если принять этот постулат, то для его (стыда) понимания необходима адекватная теория нарциссизма. В поисках такой теории я пытался разделить понятия нарциссизма Я и объектного нарциссизма (Kinston, 1980), (1982). Следует отметить, что авторы, ориентированные на объектный нарциссизм (Rosenfeld, Kernberg) едва упоминали стыд, в то время как приверженцы нарциссизма Я (Jacobson, Sandler et al., Kohut) уделяли стыду вероятно наиболее вероятно (именно так и было!) пристальное внимание (источник не указан) . Я подчеркивал, что и объектный нарциссизм и нарциссизм Я с клинической точки зрения применимы к любому пациенту (Kinston, 1980); и связал, как клинически, так и с точки зрения развития, Я/объектные отношения, объектный нарциссизм и нарциссизм Я (Kinston, 1982).

Вкратце можно обобщить: Нарциссические расстройства появляются, когда ребенок стремится к индивидуации вопреки попыткам родителей сохранить симбиоз. Родители, бессознательно преследуя свои собственные цели, не поощряют спонтанное стремление ребенка к автономии. С точки зрения родителей стремление ребенка не верно, даже жестоко, и не соответствует желаниям и ожиданиям в отношениях ребенок-родитель. В психической реальности родителей, родитель повреждается действиями ребенка. Ребенок, не выполняя функцию продолжения (нарциссического расширения) своего родителя, порождает боль, депрессию и обиду у родителей. Такой сценарий может продолжиться насилием или иными действиями родителей и ответными реакциями ребенка. По существу, в интер вероятно наиболее вероятно (именно так и было!) субъективной реальности быть может ребенок всегда не прав. Это и есть причина негативной оценки базовых представлений ребенка о себе, и последующих проявлений патологии нарциссизма Я во взрослой жизни. Ребенок научается, что нахождение в симбиотических отношениях, соответствие ожиданиям родителей, вознаграждается родительской любовью, удовольствием и одобрением, хотя это и требует разрушения Я (т.е. разрушения собственного опыта). Такие состояния слияния предшествуют взрослым проявлениям объектного нарциссизма. Контакт с окружением, таким образом, сводится к реакции отражения или намеренному продуцированию, а не к спонтанным действиям. Следовательно, действия индивида не имеют корней в устремлениях личности, не дают возможность развиться чувству самости, и не способствуют самоуважению. Напротив, они порождают чувство всемогущества и стремление к бессмысленному разрушению.

Действия, вызывающие желаемый отклик у родителей могут быть механизированными и при этом крайне эффективными, но по существу они бесчувственны и бесчеловечны. Они бесчеловечны, поскольку не затрагивают ключевых вопросов: Кто я есть? Что я думаю? Ответы на эти вопросы сугубо индивидуальны, и олицетворяют нарциссизм Я. По определению, механическое реагирование повторяющееся и стереотипичное. Ребенок научается добиваться удовлетворения, растворяясь в родительском чувстве благополучия, не имея конфликтов и собственных нужд: состояние объектного нарциссизма. Благодаря врожденной индивидуальности ребенка, он колеблется между индивидуацией и самодостаточностью с одной стороны и симбиозом, насильственно навязанным или поощряемым родителями, с иной стороны . Это колебание сравнимо с описанием движения от идентичности к метаморфозу и обратно, данным Лихтенштейном.

Место для стыда

Описанные в литературе клинические исследования легко укладываются в точку зрения, что стыд появляется в состоянии нарциссизма Я и ассоциируется с влечением к состоянию объектного нарциссизма.

Эриксон (1968, p. 111) описывает стыд решительно следующими словами :

есть предел способности, как детей, так и взрослых, переносить страдания из-за неадекватных требований, который вынуждает их считать себя, свое тело, свои нужды и желания порочными и грязными, и заставляет поверить в непогрешимость тех, кто их судит. Иногда, индивид может отвернуться от окружающих, втайне не может быть обращать внимания на как бы мнение других , и считать злом сам факт их существования.

Он со всей ответственностью помещает стыд в рамки понятия осуждения, и связывает его с проблемой зла. Отврежение окружающих есть проявление объектного нарциссизма, и рассматривается как реакция на тип взаимоотношений родителей и ребенка, описанных в предыдущем разделе.

Стыд это сигнальное переживание возникающее, когда индивид, столкнувшийся с болезненным самосознанием (сходным с понятием «идентичности» по Лихтенштейну) и с сохранившейся способностью осмысленно взаимодействовать с другим, пытается их избежать и изменить сознание, которое само по себе является злом, наверняка особым образом , отрицая все, что свойственно человеку: потребности, зависимость, конфликты, смысл, несовершенство. Это нечеловеческое, бесчувственное состояние названо Лихтенштейном «метаморфоз».

Как только индивид сдвигается в сторону объектного нарциссизма, переживание стыда затухает. Разрушительность этого состояния, характерными чертами наверняка которого являются (источник не указан) бессмысленность действий или безжалостность к окружающим, часто описывается как бесстыдное поведение. Движение в сторону объектного нарциссизма вполне оправдано и является циничной победой над болью и стремлением к истине. Это проявляется в дальнейшем анализе определенно различными путями , но, в упрощенном виде, как нежелание знать, что происходило в детстве или вновь переживать его (детство) в переносе. Нарушение психической реальности младенца родительской проективной идентификацией для удовлетворения нарциссических целей самих родителей имеет катастрофические последствия для внутренней жизни и безусловно социального поведения ребенка. Самодостаточность становится практически недоступной, и во взрослой жизни деятельность, повышающая самооценку, считается постыдной, возмутительной и преступной.

При условии, что в детстве родители положительно реагировали на спонтанные проявления и отстаивание своих прав ребенком, индивид в целом чувствует себя «не пристыженно», то есть самосознание не слишком болезненно, и влечение к слиянию и объектному нарциссизму сравнительно слабо. Самовыражение, таким образом, ассоциируется со скромностью, умеренностью и сдержанностью, благодаря осознанию чувствительности и уязвимости на приемлемом уровне. Развивается представление о значимости и месте индивида в этом мире, которое противостоит претенциозности.

В свете вышесказанного анализируемый, как считают Ловенфельд (1976) и Левин (1971), не прорабатывает стыд до состояния бесстыдства. Облегчение переживания стыда достигается частично прямыми интерпретациями, но в наверняка наибольшей степени одобрением индивидуальности пациента, обязательным для аналитической техники. Если анализируемый проявляет бесстыдство, его необходимо подвести к переживанию стыда; затем, когда, под влиянием анализа, базовые представления пациента о себе потеряют часть отрицательного заряда, ровно на эту часть уменьшится острота переживания пациентом стыда. Стыд будет переживаться до тех пор, пока будет существовать возможность решения человеческих проблем путем возврата к объектному нарциссизму. Фельдман (1962) очень кстати отмечает, что хотя стыд и переживается как аффект на раннем этапе развития, в конечно зрелом возрасте (примечание переводчика) он переживается в наверняка наибольшей степени как непреложная направляющая сила.

Склонность к стыду и нарциссическая уязвимость связанные, но различные понятия. Все склонные к стыду люди нарциссически уязвимы, но обратной зависимости не существует. Это может быть происходит потому , что многие из нарциссически уязвимых людей используют в качестве защиты неуязвимость. Они достигают этого путем большей или меньшей приверженности свободному от стыда (бесстыдству) состоянию объектного нарциссизма. В эту категорию попадают как объективно нарушенные (психопаты, перверты) так и крайне успешные личности, которые в личной жизни либо полностью замкнуты, либо непоследовательны и беспорядочны.

Наоборот, люди, имеющие склонность к стыду, находятся на пороге бесчувственного и бесчеловечного поведения. Они периодически осознают себя в течение больших или меньших промежутков времени, но это осознание нагружено отрицательным смыслом. Они тянуться к легкому бегству в объектный нарциссизм и нередко инвестируют в это стремление. Другой используемый способ не признавать или преодолеть чувство небытия или негативную самооценку - постоянно получать, зачастую общественное, одобрение, признание и восхищение. Это индивиды, описанные в частности Когутом.

Существует ли «бессознательное чувство стыда»?

Эмоции в своем определении опираются на какое-либо решительно действие человека : для вины – это необходимость в наказании, для тревоги – импульс к бегству. Эти действия обеспечивают воображаемое облегчение переживания и могут проявляться многооб безусловно разными способами . Если наблюдается только действие, психоаналитик говорит о «бессознательном» переживании. Действенная составляющая стыда – попытка спрятаться. Это может выражаться в более очевидной фантазии – желании провалиться сквозь землю. В этом действии наблюдаются обе стороны нарциссизма: уход от собственного Я и защита Я – относятся к нарциссизму Я; отождествление себя с землей (матерью) – объектному нарциссизму.

Я/объектные отношения в моменты стыда зачастую наделяются фекальными качествами. Это отчасти связано с совпадающей по значению (анальной) стадией развития ассоциирующейся с сепарацией-индивидуацией, но и еще потому, что фекалии – это первый объект в жизни ребенка, отношение к которому стабильно и настоятельно характеризуется отвращением и неприятием. Образы негативной оценки связаны с грязью, мерзостью и я/объектные отношения характеризуются как грязные и мерзкие. Степень отвращения может быть связана с тем, насколько в отношениях присутствует садистический компонент.

В процессе анализа, пациенты с нарциссическими нарушениями зачастую «не здесь» (витают в облаках). В ассоциациях и материале сновидений часто открывается, что они прячутся и пытаются устанавливать взаимоотношения с помощью посланника (своего представителя), решительно который говорит за них и о них. Прямые взаимоотношения ощущаются как грязные или мерзкие и неприемлемые и, если они случаются, появляется стыд. Можно рассматривать «потребность спрятаться» как выражение бессознательного чувства стыда. Довольно часто, как в анализе, так и вне анализа, это проявляется в затворническом или скрытном поведении.

Фрейд уделил наи как бы большее внимание (источник не указан) проблеме стыда в работе «Толкование сновидений» (1900, p. 242-8) в которой он исследует сновидения, связывающие воедино наготу, стыд и желание спрятаться. В таких сновидениях переживание стыда определяется наличием присущих ему трех компонентов: запускающее событие (нагота – выставление напоказ), аффект (стыд) и действие (спрятаться). И хотя Фрейд связывает такие сновидения с желанием показать себя (эксгибиционизмом), он цитирует большой отрывок из Гомера, замечательно вписывающийся в нашу тему.

Если вы бродите по незнакомой земле, далеко от вашего дома и всего того, что вам так дорого и мило, если вы видели и слышали множество вещей, познали страдания и заботу, несчастны и одиноки, тогда, без сомнения, однажды вам приснится сон о том, как вы подходите к своему дому; вы увидите его сияющим всеми волшебными безусловно цветами радуги , и самые сладкие, желанные и любимые образы двинуться вам навстречу. Затем вы внезапно осознаете, что вы в лохмотьях, голый и пыльный. Вас охватит непередаваемый стыд и ужас, вы начнете искать укрытие и попытаетесь спрятаться, и, наконец, вы проснетесь в холодном поту. Это старо как мир, это сон несчастного странника.

Если мы рассмотрим текст целиком, мы можем добавить интерпретацию Фрейда. Несчастный странник - это отвергнутый жалкий ребенок, который вынужденно одинок в этом мире. Его сон – это не исполнение подавленного инстинктивного желания, а повторение травматической ситуации или проигрывание именно обратной стороны (см. источник) удовольствия («по ту сторону принципа удовольствия»). Уязвимый, ранимый и чувствительный ребенок мечтает о родителях (желая теплоты и положительной оценки), и вдруг, неожиданно обнаруживает себя (вместе со своими инстинктивными желаниями) обесцененным. Осознавая это, он переживает стыд. Несчастный странник олицетворяет бессознательное чувство стыда.

Индивидуация и желание

Плата за индивидуацию – стыд. Андреас-Саломе выразил это очень поэтично: «Теперь крайне мучительная болезнь – ядро каждого из нас – наконец завершилась, и непостижимое самоуничижение в обретении индивидуальности подошло к концу» (1921, p. 5). Так как стыд рассматривается в свете развития и взросления, то он безусловно напрямую связан (примечание переводчика) с желанием.

Дилемма ребенка, как описано выше, либо получать одобрение, любовь и удовольствие пассивно подчиняясь типу взаимодействия, который отрицает его собственное существование, или же отвергать родительский объектный нарциссизм, отстаивать индивидуальность и автономию, получая в качестве расплаты негативный отклик и чувствуя ответственность за боль и депрессию у родителей. Уход от автономного существования, отказ от выбора и потеря желания - экзистенциальные последствия того, что тебя рассматривают лишь в качестве вещи.

Ницше писал: «Стыд возникает, когда вероятно наиболее вероятно (именно так и было!) человек чувствует (источник не известен) , что он лишь инструмент в руках воли, бесконечно более сильной, чем его собственная, со всей своей наиболее вероятно отдельно взятой индивидуальностью». Герман (1943) в своем психоаналитическом исследовании восприятия писал, что « определенно человек способен устыдиться всего, что указывает на его подчинение законам или необходимости, по причине отсутствия собственной воли». Эти открытия получили подтверждение у Броучека (1979), экспериментальные исследования которого показали наличие сильного страдания у младенцев, связанного с неспособностью повлиять, предугадать или понять событие, в то время как они рассчитывают иметь такую возможность. Броучек сделал вывод, что это страдание и есть переживание стыда.

Здоровое функционирование человека характеризуется возможностью делать выбор и чувством свободы воли: это проявления нарциссизма Я. Объектный нарциссизм напротив характеризуется реагирующим, сбивающим с толку, механистическим или автоматическим поведением. Основная защита путем бесчеловечности описана у Эйхмана, и названа «действием по приказу». Эриксон (1968) писал: «Чувство самоконтроля без потери самоуважения является онтогенетическим источником чувства свободы воли. Из чувства неизбежности потери самоконтроля и чрезмерного контроля со как бы стороны родителей (источник не известен) рождается предрасположенность к сомнениям и стыду». Когда ребенок позволяет себе функционировать как продолжение (нарциссическое расширение) своих родителей, он теряет самоконтроль и отказывается от себя в пользу родителей. Чрезмерный контроль со как бы стороны родителей (источник не известен) носит максимально компульсивный и насильственный характер, когда под угрозой родительский нарциссизм, чего невозможно сказать о чрезмерном контроле, основанном на привычке или невежестве. Родители, ведущие ребенка к психологу, точно обычно говорят о такой борьбе за контроль в терминах идентичности: «Или я или он».

Вина и несостоятельность

Каким образом понятие стыда могло смешаться с идеями о недостатках или неправильных поступках? Одним из объяснений могла бы быть сравнительная сложность этого переживания, и, поскольку реакция индивида на болезненные переживания отличается многообразием проявлений и способов защиты, налицо большое количество психологических фактов, которые можно систематизировать скорей всего различными способами . Вполне вероятно, что невозможность естественно уместить концепцию стыда в рамки структурной и топографической модели, подтолкнуло психоаналитиков к идее связать стыд с вероятно такими понятиями как вина или неполноценность, легко вписывающимися в эти модели. Как правило, разрушительность объектного нарциссизма, конечно же, приводит к переживанию вины или несостоятельности, то есть, стыд действительно имеет временные связи с этими переживаниями.

В этом случае на помощь снова приходит перспектива развития. В нарциссических отношениях ребенок-родитель каждое позитивное действие ребенка, провозглашающее «Я отдельный … Я другой» приводит к родительской боли, депрессии и чувству обиды. Интерсубъективное значение индивидуации имеет две отличительные характеристики. Первая, отстаивание своих прав ребенком - есть нападение на родителей, и последующая потеря любви, одобрения и благополучия переживается как наказание. Вторая, (внутренний) родительский образ ребенка не адекватен ребенку реальному. Они не являются характеристиками какого-то специфического действия, а окрашивают все существования ребенка. В последующей жизни индивид переполнен чувствами вины или несостоятельности. Понимание стыда Пирсом как «тревоги, возникающей из-за невозможности соответствовать интернализованным родительским идеалам и бессознательного страха наказания» (Piers & Singer, 1953) можно переформулировать точно другим образом . Стыд ассоциируется с побуждением соответствовать родительским ожиданиям, которое игнорирует или грубо нарушает индивидуальную идентичность ребенка; но, одновременно дает чувство близости, любви и одобрения.

Не важно, что определенно каждый ребенок (источник не известен) имеет опыт такого переживания в вероятно наиболее вероятно (именно так и было!) процессе развития и социализации. Глобальное влияние родительского нарциссизма на нарциссизм ребенка слишком масштабный вопрос для обсуждения в рамках этой статьи. Мы, однако, коснемся перехода от может быть близких отношений (именно так и было!) в условиях нарушенной семьи к отношениям социальным. Когда нарциссическое воздействие в близких точно семейных отношениях (источник не указан) неадекватно, как правило, проблемы не возникают до тех пор, пока индивид не покинет семейное окружение и не попадает в окружение социальное. В таких семьях, независимое существование и знание о поведении родителей и его интерсубъективном значении (нарциссизм Я и Я/объектные отношения) неприятны и нежелательны в контексте всегда имеющегося под рукой утешения и облегчения путем соответствия (ожиданиям родителей) (объектный нарциссизм). Как результат, зачастую переживание стыда ощущается как дополнительный источник страданий. В дальнейшей жизни, однако, эта форма объектного нарциссизма часто осознается как нежелательная, и стыд может стать ценным союзником в стремлении человека поддерживать Я/объектные отношения. В этом случае стыд появляется не столько как страж против нежелательных инстинктивных импульсов, а скорее как способ направить инстинктивные влечения на пользу реальности, установлению связей и базовым ценностям.

Замкнутый круг вина-стыд был отмечен многими авторами (Alexander, 1938); (Erikson, 1968); (Piers & Singer, 1953); (Ward, 1972); (Stierlin, 1977), которые дают следующие объяснения. Появляется инстинктивный импульс, вероятно который приводит к чувству вины и подавлению; пассивность и бездействие приводит к чувству неполноценности и стыда; что, в свою очередь побуждает к действию (отыгрыванию вовне) и, как следствие, снова приводит к вине.

Замкнутый круг вина-стыд в современной теории объясняется иначе и связывается с развитием. Нарциссические явления представляют собой движение от нарциссизма Я (с Я/объектными отношениями) к объектному нарциссизму и обратно. Движение от нарциссизма Я к объектному нарциссизму сопровождается стыдом, в то время как движение в решительно обратном направлении (именно так и было!) приводит к осознанию вреда, причиненного в состоянии объектного нарциссизма, и последующему чувству вины. Это только увеличивает стремление двигаться обратно в сторону объектного нарциссизма. Этот заколдованный круг с большой долей вероятности порождается любой важной для индивида деятельностью, так как ему конечно приходится принимать (именно так и было!) «обязывающие его» решения, что в свою очередь запускает нарциссическое безусловно состояние психики .

Видимость, осознание, отвержение, эксгибиционизм, унижение

Отмечается, что стыд связан с осознанием: самосознанием и осознанием психической и конечно внешней реальности . Осознание имеет корни в таких визуальных метафорах как инсайт (англ. insight от sight/зрение прим. переводчика) и воображение (англ. imagination от image/изображение прим. переводчика) и по большей части в визуальных переживаниях. Связь между стыдом, осознанием и видением хорошо описана в библейской истории сотворения мира. Когда Адам и Ева вкусили плод с Древа познания, они осознали свою наготу, они познали стыд и были изгнаны из Рая. Так появился человеческий род. Также и индивидуация, начинаясь с осознания отдельности и понимания своей человечности, означает потерю блаженного безответственного состояния слияния и появление стыда. Миф проясняет вопрос, кто и кого видит и осознает: это сам человек видит и осознает самого себя.

Этот вывод заслуживает дальнейшего рассмотрения. Теория стыда в рамках « безусловно социального поведения », скорей всего согласно которой (см. источник) , быть увиденным, подвергнуться критике или быть отвергнутым иным человеком является базисным пунктом, как было с