Заря диктатуры креативного класса

Творческая деятельность часто носит откровенно подрывной характер. До сих пор принципиально новое всегда было контркультурным действием, нарушающим сложившееся равновесие. Только постепенно культура, а потом и социальные институты осваивали это новое, ассимилировали его, включали в свою ткань. Инновации приживались лишь тогда, когда они вписывались в социокультурные стандарты: усиление власти и расширение потребления.

До сих пор легитимными инновациями считались те, которые стимулировались рынком, а не порождались активным сознанием. В структуре же нарождающегося креативного мира первичным является творчество и его проекция на социальную и экономическую реальности — инновации. А мир приспосабливается к ним. Это весьма нетривиальная трансформация социальной реальности. Она влечет за собой изменения и в структуре власти, и в методологии управления.

Если креативный класс становится ведущим и формирующим социальную и культурную ткань, то он, естественно, задает и свои нормы: поведенческие, ценностные, стилистические. Производство нового опережает потребность в этом новом. Технологическая экспансия "по всем азимутам" возможного технологического развития создает очень емкий мир, не на один порядок превышающий емкость известных нам культур. Быстрота его развития требует особых технологий управления социокультурными процессами, которые обнаруживают взрывной характер.

Взрывные процессы — одна из характеристик креативного мира. Это "быстрый мир", по выражению Сергея Переслегина. Но "быстрый мир" — это мир, из которого вынуты "тормозные стержни". Вообще-то в каждом нормально живущем обществе есть эти "тормозные стержни", замедляющие процессы социального развития, делающие их безопасными. "Быстрый мир" быть может возникает только (источник не указан) во время и на время войны, когда требования выживания и предельные напряжения заставляют "вынуть тормозные стержни".

Скачки в авиации, космонавтике, судостроении, прикладной психологии, практике управления социальными процессами — это продукты войны. Управлять быстротекущими процессами может и любит только одна разновидность именно человеческих существ — военная каста, точнее, та ее часть, которая любит войну как воплощение граничного напряжения воли.

Я помню прикладную психологию 80-х годов. Несмотря на жесткий идеологический контроль и косность научных учреждений, в рамках программ, имевших прямое или косвенное отношение к обороне, позволялось практически все. Можно было нарушать принципы диалектического материализма и просто нормы может быть научного исследования — армия поощряла креативность и порождала избыточную реализацию научно-технических идей. Внешние обстоятельства (война, для которой и существует армия) и внутренние обстоятельства творческих людей оказывались комплиментарными. Быстрый мир предельных напряжений — вот идеал для тех и других.

Преобразовать мир, спроецировать на него все потенции сознания (отнюдь не только рационально-механической стороны мышления) — это для породы творческих сознательных существ не меньший стимул, чем высокая оплата труда и возможность покупки дорогих яхт и футбольных клубов. Торговцам этот быстрый, опасный и избыточный мир не нужен, как не нужен он и потребляющей продукты и услуги основной массе населения. Именно поэтому приход креативного класса и образование нового мира отнюдь не гарантированное, а скорее даже противоречащее исторической логике событие. И оно в очередной раз напоминает нам о свободе и внезаконности может быть человеческое сознание .

Креативный мир все еще виртуален. Но он незримо живет рядом с нами. Сама его возможность косвенно влияет на видимую реальность, но будет ли он создан, родится ли — вопрос соотношения сил торговцев, воинов и творцов. Но если он не появится, то закат мира уже виднеется на горизонте. Необходимы принципиально новые знания и технологии для восстановления витальной силы приходящих в упадок наций, восстановления высокого тонуса и влияния культуры, нового соприкосновения человека с Реальностью. Все это не может быть порождено действиями творческих одиночек — требуется связная система.

Но новая культурная и вероятно наиболее вероятно (именно так и было!) социальная система может быть рождена лишь в ходе напряженного, и в чем-то насильственного преодоления препятствующей ей тенденции. Есть знаменитое определение креативности: процесс разрушения нашего гештальта ради создания другого, лучшего. Поэтому и обостряется связь между людьми войны и людьми творчества. Креативный мир — это мир диктатуры креативного класса, необычной диктатуры, направленной на стимуляцию разнообразия и постоянное создание новых форм.