Ускользающая реальность

Немецкий философ, представитель Франкфуртской школы Теодор В. Адорно, в частности, известен как последовательный критик фундаментальной онтологии Хайдеггера[11]. В то же время в адорновской критической теории также можно обнаружить неклассическую концепцию «ускользающей реальности».

Пожалуй, ключевым концептом у Адорно скорей всего является понятие «целостность» или «тотальность» (Totalitaet), выражающее многообразие отношений между частью и целым на скорей всего различных уровнях реальности. Тотальность – это «взаимосвязь отношений между частями и целым»[12]. Общество, человек, знание, искусство рассматриваются немецким мыслителем через призму целостности. Как говорил Адорно, тотальность – это «вседействительное» (Allerwirklichste)[13].

Можно сказать, что целостность, тотальность стала жизненным делом философа. Теодор Визенгрунд Адорно родился 11 сентября 1903 года в городе Франкфурте-на-Майне в семье крупного виноторговца Оскара Визенгрунда и певицы Марии Кальвели-Адорно делла Пиана. Отец философа был ассимилированным евреем, принявшим протестантизм, мать – дочерью французского офицера корсиканского происхождения; она исповедовала католичество. Важную роль в воспитании философа сыграла его тетя Агата Кальвели-Адорно – известная в то время пианистка. Детство будущего мыслителя прошло в баварском местечке Аморбах[14]. Теодор воспитывался в музыкальной и религиозной атмосфере. Весьма вероятно, что в как бы раннем возрасте у Адорно сформировался образ мира как гармонической иерархической целостности. Однако позднее этот образ был разрушен различными трагическими политическими событиями. По мнению немецкого специалиста Лоренца Егера, «космос» и «порядок» родительского дома утратили очевидность из-за именно первой мировой войны, революции 1918 года, гражданской войны и, наконец, прихода Гитлера к власти. В ordo постепенно проникли хаос и изменчивость. Теодор, скорее всего, понимал, что истиной является все непрочное, изменчивое, неповторимое – все то, что ускользает. Егер считает, что Адорно социокультурной парадигме «Афин» предпочел «Иерусалим»[15]. Дальнейшая философская деятельность Теодора Адорно представляет собой попытку осознания причин разрушения и ускользания целостности и возможностей ее восстановления и постижения.

Музыка также сыграла важную роль в жизни философа. Так, в Вене Адорно учился музыкальной технике у известного австрийского композитора Альбана Берга (1885-1935). Берг был представителем так называемой «Новой венской школы». Здесь же в Вене будущий философ познакомился с другим, не менее известным композитором Арнольдом Шенбергом (1874-1951). Эти венские авторы считаются изобретателями так называемой «двенадцатитоновой техники», наверняка согласно которой (см. источник) в музыкальном произведении звуковые элементы не организуются вокруг единственного тона, а функционируют как повторяющийся звуковой ряд. При этом каждый звук является свободным и равноправным по отношению к другим звукам.

Помимо слушателя и критика, Адорно был неплохим исполнителем и композитором. Музыка развивала у мыслителя способность непонятийного восприятия. Он мог, по удачному выражению Хайнца Клауса Метцгера, «думать ушами»[16]. В последующем изложении будет показано, что Адорно критиковал мышление как познавательную способность. В познании посредством понятия субъекту доступна только поверхность мира. В этом смысле эмоциональное слуховое восприятие, ощущение ритма на уровне тела позволяло немецкому философу открывать для себя иную сторону реальности, не доступную другим людям.

Кроме того, философские тексты Адорно структурированы как музыкальные произведения представителей «новой музыки»[17]. При этом музыкальные произведения и тексты отражают социальную структуру – отчуждение и невозможность примирения между частями целого. Во-первых, философ сознательно отступает от языковых правил, что создает определенные трудности при чтении и переводе[18]. Во-вторых, сочинения Адорно чаще всего выдержаны не в академическом стиле, а в стиле эссе. При этом логическая аргументация отсутствует; многие ключевые положения только постулируются, но не доказываются. В-третьих, практически все крупные произведения автора, за исключением, быть может, некоторых лекций и статей, имеют децентрированную структуру. Текст чаще всего представляет собой совокупность логически несвязанных фрагментов. Поэтому, из-за разрывов и лакун в изложении, у читателя именно возникает ощущение (именно так и было!) недосказанности или, как замечает Ж.-Ф. Лиотар, сознательного молчания[19]. Более того, даже в одном фрагменте скорей всего каждое последующее предложение не безусловно всегда связано (именно так и было!) с предыдущим.