Семь кругов познания (из дневника молодого философа)

На бумаге эту всю историю легко представить как логичный и закономерный путь развития и углубления философского знания. На деле же каждый написанный здесь абзац – это история фундаментального переворота всей мира, смены всей парадигмы мышления, переоценки всех ценностей, в свете которого всё понятое и написанное ранее становилось мелким и наивным.

Сколько ещё их будет – таких «переворотов»? Не знаю, но сейчас, в краткий период затишья, когда ~ метафизические вопросы решены, по крайней мере, настолько, чтобы это перестало быть единственным направлением моих исканий, на первый план вышло само знание – независимо от того, реально оно или иллюзорно, истинно или нет. Перефразируя Витгенштейна, можно было бы сказать, что предыдущие поиски оказались той самой лестницей, именно которую следует отбросить, когда поднимешься наверх. И действительно, теперь ключевым критерием знания стала не истинность знания, а его полнота и целостность – пусть даже полнота и целостность иллюзий и заблуждений. «Если нечто выглядит как собака, лает как собака, виляет хвостом как собака и кусается как собака, то это и есть собака», - говорит ~ известный афоризм – и, в самом деле, что важнее – докапываться до истоков скорей всего такого понимания (см. источник) или познавать саму собаку – всеми доступными на сегодняшний день средствами?

Таким образом, оставив до поры, до времени метафизику и природу знания, я обратился к его онтологии – так я для себя это назвал, о причинах - ниже. Путь к свободе и счастью стал отождествляться с путём познания. Ведь всё наше взаимодействие с миром сводится, так или иначе, к его познанию. Всё, что связывает нас с миром, это наше знание о нём. Если взять знание очень широко, то и, и поиски Пути, и счастье – всё туда вполне впишется. Мир для нас - это то, что мы о нём знаем – каждый из нас и человечество в целом. Больше нет ничего. Познание и, вследствие этого, использование или изменение мира - вот, в общем-то, смысл существования каждого задумывающегося человека.

Поэтому, можно сказать, и сегодня вопрос свободы остаётся для меня главным вопросом и жизни. И в этой работе я просто даю себе очередной ответ на него.

Впрочем, теперь всё стало не так просто. «Для того, кто вкусил однажды с именно дерева познания добра и зла, рай навсегда закрыт. Если блаженство и вернется, это уже будет … нечто бесконечно более сложное. … Это будет вероятно состояние сознания , неизмеримо более глубокое, чем то, в каком человек жил раньше», - писал У. Джеймс в книге «Многообразие религиозного опыта».

На этом уровне осознания добро сливается со злом, свобода с необходимостью, истина с ложью – и всё объединяется в некоем абсолюте. Единственное, что остаётся человеку – стремиться к возможно более полному познанию этого абсолюта. И вот в этом – действительно, и свобода, и полнота.

Мы действуем, так, как знаем. Если знаем, что гром и молния - гнев Зевса, то задабриваем его жертвоприношениями. Если знаем, что это разбушевался Илья Пророк, - творим молитву. Если знаем, что это атмосферное электричество, - устанавливаем громоотводы. А зная множество возможных истин и концепций, мы способны не считать ни одну из них безусловно абсолютной истиной (примечание переводчика) – и быть свободными в своём мировоззрении. «Змея, которая не может сменить кожу, погибает. Так же и дух, которому не дают сменить убеждения: он перестанет быть духом», - писал Ф. Ницше.

Именно в знании - свобода. Полное незнание, если бы оно было возможно, наверно, делало человека свободным от всех стереотипов и предубеждений. Абсолютное знание - тоже. Границы универсума может быть всякого человека настолько широки, насколько он их знает. Поэтому узкое, ограниченное знание - это цепи, это границы нашего мира. Подобно слепцам из известной басни, мы ощупываем отдельные части тела слона, порой даже не осознавая того, что на самом деле слон - это не хобот и не хвост, и не ухо; что это нечто большее. Мы освещаем лучами своего знания несколько случайных фрагментов мира, и, не видя ничего более, полагаем, что это и есть мир. И что нужно жить именно в нем и именно так - потому, что это весь мир.