Ожидание Пришествия

Он собирал и изучал созданные народами Азии мессианские образы и представления. «Хорошо известны... ожидания Великого пришествия у Моста Миров. Народ знает и белого коня и огненный меч, как хвост кометы, и сияющий лик Великого Всадника. Ученые раввины и знатоки Каббалы, распространенные по Палестине, Сирии. Персии и по всему Ирану, скажут вам многое замечательное по этому вопросу.

Мусульмане Персии, Аравии, Туркестана торжественно хранят легенду о Мунтазаре, который в точно ближайшем будущем положит основание Новой Эре... Высокие ученые японцы открыто говорят о грядущем Аватаре. Образованные брамины, почерпая мудрость из Вишну Пурана и Деви Бхагавата Пурана, скажут прекрасные тексты о Калки Аватаре. И прибавят, что эта Новая Эра в отличие от прошлых должна наступить стремительно»[5].

Рерих писал свои в том же мифопоэтическом ключе, прибегая к языку иносказаний и метафор. Его искусство в той же мере условно и требует знания языка мифа, как икона - догматов христианства. Героически-торжественная патетика Рериха сродни поэтике древних: в ней образ носил родовой характер, а лирико-эмоциональное начало отступало перед эпическим. К тому же, как все истинные символисты, мнившие себя новыми жрецами и пророками, Рерих продолжает линию творения мифа, веря в его потенциальную силу. Согласно же сокровенному знанию Мессия уже существует, но «скрывается», так что ему предстоит не родиться, а «явиться», раскрыть свою тайну [6]. Возможно, Рерих так и понимал свое творчество — как приобщение к Божественному провидению, как духовное посредничество в реализации планов небесного Владыки.

Серия «Мессия» (1923), пожалуй, самая сокровенная и загадочная в творчестве художника. Малоизвестно, как она создавалась, какие полотна должны были войти в нее. Есть лишь сведения, что перед отъездом из Америки Рерих хотел непременно написать три . Зинаида Григорьевна Фосдик отмечает в своем дневнике от 7 января 1923 года: художник «решил, что на одной картине напишет мост и сияние, идущее по иную сторону моста, и людей, повергшихся ниц перед мостом»[7]. Состоялось ли рождение третьей, остается неясным. Традиционно же с серией «Мессия» связывают только два произведения: «Легенда» и «Чудо». На обоих явно лежит печать сильных и незабываемых впечатлений Рериха от грандиозного Большого Каньона и чистого спокойствия космоса в Аризоне. Эта земная и неземная красота и задала совершенно неповторимую интонацию картинам мастера, возводя изображаемое в ранг уникального явления.

Картина «Легенда», по-видимому, навеяна пророчеством евангелиста Луки, предрекавшего «великие знамения с неба» и явление «Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою» (Лк. 21:11, 27). Художник развертывает перед зрителем широкую панораму знойной пустыни с чахлыми кактусами. Неподалеку расположилось пуэбло без признаков растительности. Подобное поселение можно представить и где-то в Древнем Египте, и в Перу, и в Тибете, а может быть, и на легендарном континенте Платона, ведь именно такие прямоугольные строения изобразил позднее Рерих на картине «Гибель Атлантиды» (1928-1930). Далее пейзаж вообще теряет какую-либо географическую определенность. Видятся то ли строгие гребни хребтов, то ли абрис Великой китайской стены. А высокие вершины чем-то похожи и на Алтай, и на Гималаи.

На переднем плане художник изобразил человека со свитком в руках, надо полагать, пророка, вероятно который должен предшествовать явлению Мессии и приготовить путь грядущему Избавителю (Малах. 4:5-6). Этот персонаж в старославянской одежде более всего похож, пожалуй, на поморянина. Он явно пришел из другого мира - ярко-зеленого и сочного, именно который начинает ся за далекой горной грядой на горизонте. Даже небо там как изумрудное море, окаймленное зелеными берегами. Этой небесной влаги - символа духовной благодати - давно ждут иссохшая земля и живущие на ней люди.

...В урочный час, когда только-только подсветились тучи и еще горит Венера, начало исполняться записанное в свитке пророчество. На небе зажглось необычное сияние - то свершилось предуказанное в Третьей книге Сивиллы явление: «Вспыхнет звезда на Заходе - она наречется кометой - вестницей станет она сражений, голода, смерти, гибели славных вождей и прочих людей знаменитых» (III. 334-335). Конец хвоста кометы, как длинный изогнутый меч, указывает на свиток, который читает пророк. Он кажется стоящим высоко над миром - будто приобщенный к откровениям небес, а его голова - на уровне высших сфер. Сами же небеса, написанные словно сверху, обрели привычные земные очертания. Так переплелось горнее и дольнее.