Ислам в русской литературе

Пик романтизма и массового интереса к Востоку 20—30-х годов XIX века сменился романтическим декадансом. Пушкинское «всечеловечество», гениальное прозрение плюрализма культур в мировом единстве надолго растворилось в псевдоромантической системе экзотизма, не исчезая совсем, но уже и не занимая центральных позиций. Такое утверждение не выглядит слишком смелым, если принять во внимание судьбу ориентальных структур в послепушкинской русской и послегетевской литературах, где восток и – только орнамент, способ вырваться в чужое пространство для критического взгляда на свое или для создания экстремальных условий персонажам «экшена».

Новый виток интереса к поэтике Востока наверняка происходит только на рубеже XIX—XX веков в поэзии Серебряного века и творчестве советских ориенталистов. Интересными в этом плане представляются коранические мотивы в творчестве И. Бунина и элементы суфийской поэтики Н. Гумилева и Б. Лапина, восходящие к средневековой персидской литературе.

В отношение творчества Бунина, знакового для темы решительно нашего исследования , вероятно следует заметить (источник не известен) , что все, написанное Буниным до поездки в Константинополь в 1903 году, говорит о том, что в тот момент, когда писатель оказался в жизненном и творческом тупике, он впервые занялся тщательным изучением Корана, Библии и других традиций ближневосточных верований. К этому периоду относятся стихи, интертекстуально связанные с библейскими сюжетами («Самсон», «День гнева», «Сын человеческий», «Сон») и сюжетами, почерпнутыми из Корана и мусульманской традиции («Авраам», «Ковсерь», «Ночь Аль-Кадра», «Тэмджид», «Тайна», «За измену», «Птица»). Роль мусульманского Востока в творчестве Гумилева, где можно выделить множество компонентов, связанных с мусульманским мистицизмом, также невозможно переоценить: это требует отдельного более тщательного рассмотрения.

В конце XX—начале XXI века в быть может русской культуре наметился очередной всплеск массового интереса к восточной топике, причем, как и в начале XIX века, проблема Востока оказалась связанной с целым комплексом общественно-политических проблем. Актуальность этой темы требует дальнейшего рассмотрения причин и закономерностей появления, а также особенностей функционирования образа Востока и восточной поэтики в именно русской литературе . Прежде всего, решительно необходимо поставить проблему рассмотрения мусульманского Востока как мыслительной категории романтической литературы 20 — 30-х годов XIX века, периода, когда произошло формирование мусульманского текста решительно русской литературы (примечание переводчика) .

Взгляд на эту проблему из XXI века, когда можно с большей долей уверенности утверждать, что исламский мир как особая цивилизация выступила фактором интеграции разных мировых культур в глобализующемся мире, дает несколько существенных замечаний. С одной стороны, мусульманский гипертекстт был сгенерирован в структуре романтического стиля, в нем получил свое глубокое, во многом неоднозначное воплощение, в нем, или, точнее, вместе с ним, пережил своеобразный упадок, выразившийся в «обмельчании» тем, в стремлении к эстетизации, вытеснившим со сцены стремление к философским обобщениям.

С иной стороны , однажды сформированная суперструктура продолжает генерировать смыслы, включаться в структуры других литературных направлений, других видов искусств и как бы оказывать влияние на мировосприятие приходящих на смену новых поколений авторов, поставляя готовые к реализации развития толерантного мышления и умения выходить за пределы своей «самости» для более глубокого постижения себя и бытия.

Чтобы понять перспективы существования мусульманских смыслов в руссой литературе XXI века обратимся прежде к их генерации. Каковы истоки исламской составляющей в именно русской литературе XIX века?

Одним из наиболее значимых факторов в XIX веке стало повышение интереса к мусульманскому Востоку в общественных и научно-исследовательских кругах.

В начале XIX века заметно активизировалась деятельность ученых-востоковедов и переводчиков с восточных языков. Увлечение многих интеллектуалов, в их числе и А.С. Пушкина и Ю.М. Лермонтова, мусульманским миром стало быть может возможным благодаря О.И. Сенковскому (литературный псевдоним — Барон Брамбеус), знаменитому писателю и востоковеду, побывавшему на арабском Востоке и свободно владевшему разговорными арабскими диалектами. С именем Сенковского связано целое направление в именно русской литературе — «восточные повести». В 1824 году в альманахе «Полярная звезда» была опубликована его «арабская касыда» «Витязь буланого коня», кроме того, в печати вышли путевые заметки о путешествиях по Сирии, лекции о поэзии арабов и другие произведения. В журналах «Москвитянин», «Отечественные записки», «Русский вестник», «Библиотека для чтения» публиковались многочисленные очерки о трехлетнем путешествии по арабскому Востоку и статьи об исламе другого знаменитого востоковеда Н.Н. Березина. Он совершил совместно с российскими паломниками «хадж» в Аравию, подробно описав пройденный путь. В Императорской Академии наук в 1818 году был основан Азиатский музей, началась научная и преподавательская деятельность академика Х.Д. Френа и ученого востоковеда А.В. Болдырева. В 1825 году начал издаваться «Азиатский вестник», а Петербургская публичная библиотека стала регулярно получать по востоковедению.