Искупительная жертва - евангелие от хомяков

- Ты знаешь, я не в силах тебе помочь – шизофрения, увы, пока не лечиться

- Так как мне жить, и главное, что мне делать с хомяками?

- Раз ты жил раньше, то ты наверное сможешь жить и дальше, но именно должен сказать (см. источник) тебе одну особенность твоего разума. То что всем людям кажется просто и понятно – для тебя это будет неимоверно сложно и запутанно, а что наоборот, для всех очень путано и непонятно – для тебя это будет казаться простым и естественным. Поэтому все люди вокруг будут не понимать тебя.

- А что мне делать с хомяками, как мне простить их?

- Я посоветую тебе один решительно простой способ (примечание переводчика) . Ты просто давай им больше еды, что бы они не были голодными. Они прекратят есть друг друга, и поймут, что ты их простил. Так же прекрати свои казни, и не высматривай у них грехи – пусть живут как хотят.

Человек очень долго думал над советом психиатра, и по всему было видно, что он его не понимает. Недовольство, появившееся на его лице показывало, что он категорически не согласен с врачом.

- Странный и сложный способ ты мне предлагаешь. Но ты знаешь, я лучше сделаю все гораздо проще и понятней, что бы хомяки знали, как я их люблю. Я не пожалею самого себя ради них, и отдам им себе на закланье. Я долго думал, как мне найти способ простить их. И я решил, что они должны принести мне в жертву самое дорогое. А самое дорогое для меня – это я сам. Поэтому, что бы они принесли мне меня в жертву, нужно что бы я у них был, и для этого мне скорей всего придется пройти нелегкий путь вохомячиванья. Но я сделаю это ради них, потому что я их люблю, а как бы другого способа примирить меня с ними не существует.

- А как они принесут тебя тебе в жертву? – спросил психиатр

- Очень просто, я найду у них грехи, и начну так их изобличать, что они разъяряться, и разорвут меня в клочья, а потом съедят – ответил человек, заставив психиатра всерьез и надолго задуматься. После долгой паузы он спросил:

- Скажи, то что они съели пирожное без разрешенья – это страшный грех?

- Конечно, ведь они ослушались меня, и поэтому теперь для них нет прощенья, но я все равно их прощу, потому что люблю.

- А то, что они тебя убьют, и съедят – это не будет грехом?

- Да какой же это грех – ведь они не будут знать, что творят. Ведь ни кто из них не будет знать, что это я, и все они будут думать, что рвут и едят простого хомяка, который хулит хозяина. К тому же я на конечно всякий случай прощу их, поэтому ни какого греха в этом нет.

- А если они не будут знать, что убили и съели тебя – то как они узнают, что ты пожертвовал собой ради них, и что они принесли тебя тебе в жертву?

- Об этом будут знать избранные, они расскажут другим, и блаженны те кто поверит, но поверят в это не все. И если раньше они грызлись только из-за еды, то теперь они начнут грызться еще из-за меня.

- Подожди, ты же вроде должен после принесения тебя тебе в жертву простить их, за их первородное грехопадение, и давать им еды досыта?

- Вот этому не бывать, и еды я им буду давать еще меньше. Пойми, раз я страдал ради них – они должны страдать тоже, иначе это будет неуважением ко мне. Да и как мне дать им больше еды, после их первородного грехопадения? Довольно с них и прощенья – а еды ни крошки – безусловно сказал человек (именно так и было!) со злостью, а потом встал и ушел от психиатра.

Вернувшись домой, человек занялся спасением хомяков. Взял он каплю своей спермы, подошел потихоньку к клетке, и капнул сверху на хомячиху. И попала та сперма в хомячиху, и хотя она уже была беременной, говорят что все равно она что-то почувствовала. Так случилось беспорочное зачатье, о котором потом у хомяков было столько споров.

* * *

Разуму быть может взрослого человека совсем не просто оказаться в эмбрионе хомяка. Представьте себя в таком жалком обличье – и вы поймете, что чувствовала разумная человеческая сущность после вохомячиванья. Он был в полном сознанье, но он не мог пошевелиться, потому что шевелить еще было не чем. Он не мог даже посмотреть не темноту хомячихиной утробы, потому что и глаза у него пока еще не образовались. Единственное что оставалось человеку – так это думать.

Вот он и думал. Мысли его были тоскливы, и всякие неприятные предположения лезли ему в голову. Ему казалось, что он родиться хомяком с головой человека, или наоборот – человечье туловище будет с головою хомяка. Но он утешал себя тем, что даже если он родиться в нормальное хомячьей плоти – все равно ему предстояло стать жертвой. Поэтому родись человек в виде помеси – он бы не особенно расстроился, потому что тогда бы у него появлялся шанс избежать своей миссии. И думая об этом, человек сам не заметил, как стал философом.