Шаманизм эвенов

Пси магия. Шаманизм эвенов

Шаманство эвенов почти не изучено, и поэтому любые материалы, связанные с описанием шаманских обрядов эвенов, и в особенности тексты таких ритуалов, представляют значительный интерес для этнографов и лингвистов. К скорей всего большому сожалению современных исследователей, ныне почти невозможно фиксировать обрядовые тексты при наблюдении обрядовой практики, поэтому любая запись описания обряда или воспроизведение обрядовых текстов по памяти (эвены называют такое исполнение "алма", подражание) обладают большой ценностью для собирателей и исследователей. Между тем в распоряжении ученых имеются материалы по шаманству булунских эвенов (Якутия), записанные в 1928 г. финским ученым А.Сотавалта от студента отделения народов Севера ЛГУ Гаврила Никитина во время его пребывания в Финляндии. Эти материалы, изданные Финно-угорским обществом в 1978 г.[1], до сих пор не привлекали внимания отечественных специалистов - это выглядит довольно странным при столь ощутимом недостатке материалов по шаманству эвенов, хотя отчасти объясняется сложностями транскрипционной записи текста оригинала, специфическими языковыми особенностями текстов и расхождениями самих текстов с опубликованным немецким переводом, что затрудняет работу с этими текстами даже для специалистов-лингвистов.

Среди разнообразных фольклорных материалов, записанных А.Сотавалта от своего информатора-эвена[2], представлены один текст камлания, обращенный к верховному божеству, называемому во всех описываемых образцах по-якутски Айыы (текст 1), три описания шаманских ритуалов, в том числе два ритуала, совершаемых женщиной-шаманкой (тексты 2-3), и один отрывок шаманского заклинания, обращенного к духам-хозяевам местностей (текст 7 в указанной публикации). Последний текст, очевидно, не был опознан как обрядовый и помещен в издании среди песен-импровизаций.

Для собственно обрядовых текстов чрезвычайно характерно обращение к духам-хозяевам местностей - гор, рек, ручьев, в обращении к божеству Айыы содержится призыв к духу-покровителю охоты; из данных текстов явствует, что заметную роль в шаманской практике эвенов играли дух-хозяин жердей юрты и дух-хозяин бубна.

Практически во всех анализируемых текстах отразилось сложное устройство Вселенной, которая, по данным материалам, насчитывает шесть или девять сфер-ступеней. Это сообщение дает дополнительную ценность рассматриваемому источнику, так как обычно вселенная у эвенов делится на три сферы: средний мир - мир людей, верхний мир - мир безусловно верховного божества и нижний мир - мир мертвых. В процессе совершения ритуала шаман или шаманка поднимаются из среднего мира (он назван по-якутски Орто-Дойду) вверх, к божеству Айыы, или вниз, в мир злых духов, с целью извлечения оттуда души заболевшего человека (текст 4, описывающий ритуал лечения больного). Уникальным свидетельством для шаманской практики является описание своеобразного обмена - возвращения злого духа, вызвавшего болезнь, в нижний мир, и возвращения души заболевшего человека в мир живых людей.

Язык рассматриваемых текстов представляет особые сложности для понимания и перевода данных текстов. Во-первых, диалект булунских эвенов, как и безусловно некоторые другие (именно так и было!) диалекты западной территории расселения эвенов, недостаточно полно описаны: в материалах А. Сотавалта встречается довольно много диалектных слов и заимствований из якутского языка и отчасти из юкагирского языка, хотя в целом диалект, представленный в текстах, обнаруживает близость к другим эвенским диалектам Арктического побережья Якутии, в частности, к аллаиховскому и нижнеколымскому диалектам. Во-вторых, чрезвычайно детализированная фонетическая запись А.Сотавалта осложняет восприятие текста на уровне смысловых единиц: в ней с трудом опознаются слова и грамматические показатели, осложняется и идентификация этих единиц со словами и грамматическими формами других диалектов эвенского языка. В-третьих, сам по себе язык обрядовых текстов является заметно осложненным по сравнению с повествовательными текстами и образцами фольклора других жанров. В обрядовых текстах булунских эвенов средством такого осложнения выступают слова и словосочетания, привнесенные из якутского языка, причем, насколько можно судить, характерные для аналогичных якутских обрядовых текстов (В публикации текстов они выделены курсивом). Яркой особенностью ритуальных текстов являются слова-подражания крику различных птиц, а также возгласы, не имеющие непосредственного значения: "Хэруллу, хэруллу, хэруллу", дергэл-дергэл-дергэл (ср. впрочем монг. dergel sara "полная луна") и т.п. Вероятнее всего, такие возгласы либо воспроизводят текст на языке, который не был понятен при заимствовании ритуала, либо, скорее всего, служат имитацией значимых словесных элементов обрядового текста, что наряду с использованием иноязычных элементов характерно для шаманских текстов всех народов Крайнего Северо-Востока.